— Ну и сколько ты за этот трофей хочешь? — не обращая внимания на гнев подельника, поинтересовался старший.
— Много, — потупившись, промолвил парень, — мне скоро жениться, а дома — вошь на аркане, да и нет ещё своего дома. Так что и считайте: деньги на избу — раз, на хозяйство, корову и прочую животность — два, на приличную свадьбу — три, и на выкупа — четыре.
— Ты совсем оборзел, щенок! — взвыл Сар-мэн. — Я те счас дам и откупа и закупа, и тёлок с хряками впридачу! Ты у меня.
— Сар-мэн, дорогой, — остановил его вожак — что это ты, ровно премьер какой, лаешься? Правильно парень всё считает. Хорош, я на твои условия согласен. Будет тебе и хозяйство, и вольная, и ещё сверху от нас с твоим атаманом. Правда, почтенный?
Не понимая ещё, куда клонит старший, Сар-мэн на всякий случай согласился.
— Тогда по рукам! Так откуда у тебя эта вещица? Только не бреши!
— А когда к кораблю-то бегли, у одной девы, что с дедом приплыла, она и обронилась. Я сперва думал отдать, а в перепуге- то и забыл. И хорошо это оказалось. Мы это, в посудину залезли, и она поплыла, да шибко так, не глядя, что против течения! Я и глазом-то моргнуть не успел, а перед нами водопад, ну знаете вы — исток Бел-реки. Камни там и скалка высока, ну, думаю, кердык нам пришёл!
Было видно, что парень не врал, побелел даже от воспоминаний, замолк, губы только шевелятся.
— Ну и чё ж ты язык-то прикусил, гутарь дале, — понудил его Сар-мэн, — не томи душу.
— Тяжко, дядюшки атаманы, гутарить, словы вон шепчутся, а звуков никаких нетуть. И в ухо будто кто шепчет: молчи, молчи! Не могу говор изо рта пустить, не лезет он.
— Ты дурку-то не танцуй, сам же мне говорил, что пещера там с Шамбалой, — строго напомнил младший атаман.
— Ну, говорил, а ныне не можу. Запрет на меня какой-то лёг.
— А почём ты взял, что в Шамбалку вы попали? — негромко спросил Макута.
— Так оно само как-то в голову втемяшилось. Я преждь-то и слова такого не знал.
— А назад как выбрался? — уже строже вопросил вожак.
— Всего не помню, мот, и помню, да уста связаны. Одно токи знаю, что очухался в воде пред водопадом, и эта кисея на мне висит, — ткнул он пальцем на свой трофей.
— Ну это уже кой-чего! А ну-ка, Сар-мэнушка, накинь на этого онемелого плат, да пихни его, что есть мочи, вот в эту закрытую дверь.
Проделано это было быстро и молча. Юнька с диким воплем полетел на толстенную дубовую дверь, но вместо того, чтобы зашибиться насмерть, вошёл в доски, как нож в масло, и его истошный вопль уже слышался изнутри избы.
