— Давно, девки, в этом говне сидим? — определив, что эти перепуганные квочки ей не конкурентки, спросила она и, протянув руку, представилась: — Эрмитадора Гопс! Не боитесь, подельницы, не дам я вас в обиду. Ну, чего онемели, зовут-то вас как?
— Мы — Даша и Маша, нас тоже только недавно привезли, — почему-то за обеих ответила служанка. — Тьфу ты! Это я — Даша, а вот она — Мария Званская, дочь именитой чулымской помещицы.
— Ну, вот это уже яснее, а то «Маша-Даша». — Пожимая протянутые руки, надменно произнесла Гопс и, небрежно кивнув головой в сторону мужчин, добавила: — А это — Енох из властных и его водила-мудила под названием Берия, который и сдал нас, гад, этой своре.
— Эрми! — помогая водителю развязаться, попытался урезонить её Енох. — Берия — нормальный, честный парень, вспомни, кстати, ведь это не мы, а он отстреливался от разбойников.
— Эт чё я слышу, кто это здеся честных лесных братанов сворой назвал, а? — властным жестом раздвинув враз притихшую толпу, к загородке вразвалку шёл среднего роста человек в подбитой красным атласом стёганке и военных бриджах, заправленных в невысокие синие китайские сапоги. За поясом у него торчала золочёная рукоятка допотопного «маузера», а на самом ремне болталось несколько толстющих золотых цепей от карманных часов.
— Да я, Сар-мэн, и назвала. Не ведая, что к тебе в гости угодила, — гордо расправив плечи, вышла ему навстречу Эрмитадора.
— Опа, бля! Гопс собственной фотокарточкой! Ты чё творишь, беспутная? Я-то думал — заграбастал толстеньких карасей, а силки мои Гопс приволокли собственной персоночкой, вот уж невезуха! Ну тогда здорово что ли, скиталица моей души! — Они обнялись, удивив не только пленников, но и всю честную братию, высыпавшую поглазеть на интересное представление.
В отдалении, как-то бочком к толпе, стоял Г амадрил со своим недавним спутником, морда первого выражала полное блаженство, судя по всему, он успел-таки по-быстрому подружиться с рыженькой ишачкой. Увидев братания атамана с пленными, Гамадрил спал с лица и умоляюще глянул на товарища. Дружбан, хитро улыбаясь, протянул лодочкой давно не мытую ладонь. Верзила Гамадрил, за что он и был наделён своим приматовским прозвищем, обрадованно вложил в неё кучку жёлтых кругляшей, долженствующих гарантировать молчание товарища. Китоподобный разбойник обстоятельно попробовал каждую монету на зуб, одну вернул для замены и, довольный, нырнул в толпу, растворившись в её разномастности.
