Потом мое внимание отвлекает зычный крик, прорвавшийся через дверь.
– …замолчи!
Я морщусь, спеша прикрыть рукой динамик, но Оливия уже спрашивает:
– Что там у тебя происходит?
– Родители, – отвечаю я, потому что сказать правду проще, чем солгать.
– Не слабо. В такой поздний час… – замечает она, и я вздыхаю.
Жалость Оливии мне не нужна, но я хочу, чтобы она знала: я понимаю, каково это – приходить домой, где ты не находишь покоя. Поэтому, пожимая плечами, я говорю:
– Они так собачатся с тех пор, как мне исполнилось, наверно, лет десять. С переменным успехом. Поэтому я… Надеюсь, она отойдет. Надеюсь, у вас с ней все образуется. Потому что от такого дурдома крыша едет. Понимаешь, да?
Оливия долго молчит и наконец отвечает, растягивая слова:
– Да, понимаю. Приходишь из школы усталая как собака, вымотаешься за день, а дома до жути тягостная атмосфера… Не знаю, чем я провинилась. Думаю, думаю, уже голову всю сломала.
– Скорее всего, ты ни в чем не виновата, – говорю я.
– Что?
– Мои родители всегда злятся, потому что они несчастны.
Молчание. Я думал, это будет трудно произнести, но слова легко слетели с языка, скатились, как капли воды, не встретив ни малейшего сопротивления. Я смотрю на стену своей комнаты, а мой голос продолжает звучать сам по себе, бесшабашно, бездумно:
– Мама считает, что здесь, в этом заштатном канзасском городишке, она похоронила свой престижный диплом, а все блага достаются отцу: И ты еще жалуешься? И это я никак изменить не могу, что бы ни делал. То же самое с твоей сестрой. Если я правильно понимаю, она переживает какую-то личную трагедию, и, пока не разберется в себе, она не станет относиться к тебе как… не знаю… по-человечески.
Глянув на подоконник, я вижу, что окурок тлеет в пепельнице. Тушу его, ничуть не злясь из-за того, что половина пропала впустую, ведь у нас, черт побери, такой откровенный разговор! Напряженный, я сижу на краешке стула, ожидая ее ответа.
– А что окончила твоя мама? – спрашивает Оливия.
– Йельский университет, – отвечаю я. – Она биолог.
– И как ты реагируешь на скандалы? – интересуется она.
– Да как тебе сказать… – я ищу толковый ответ, но ничего внятного на ум не приходит. – Не обращаю внимания. Живу, и все.
– И не пытаешься их урезонить? – спрашивает Оливия.
– Не-а. Последний раз пытался в девятом классе. Теперь вмешиваюсь только в том случае, если их ор пугает Расселла.
– Это твой младший брат? – уточняет Оливия.
– Да. Он лучше, чем вся наша семья вместе взятая.
