Странный вопрос. Может, он хочет найти Дэя?
— Да, — отвечаю я, пытаясь не отвлекаться на воспоминания о пальцах Дэя, запутавшихся в моих волосах. — У него были свои причины, чтобы остаться, а у меня свои — чтобы бежать. Но да, я считаю себя его другом.
Анден благодарно кивает:
— Вы сказали, что в моем ближнем круге есть люди, о которых я должен знать. Кто они?
Я кладу вилку и наклоняюсь над столом:
— В вашей личной охране есть два солдата, которые попытаются совершить покушение.
— Мою личную охрану отбирают с особым тщанием, — говорит Анден, бледнея. — С крайним тщанием.
— И кто ее отбирает?
Я складываю руки на груди. Волосы падают на одно плечо, и я краем глаза вижу сверкающие в них жемчужины.
— Верите вы мне или нет, но это важно. Проведите расследование. Либо я права, и тогда вы останетесь живы, либо я ошибаюсь, и тогда я умру.
К моему удивлению, Анден встает со стула, распрямляется и идет к моей стороне стола. Он садится на стул рядом со мной, пододвигается поближе. Он изучает мое лицо, и я моргаю.
— Джун. — Он говорит очень тихо, едва громче шепота. — Я хочу вам верить… и хочу, чтобы вы верили мне.
Он знает: я чего-то недоговариваю. Он видит обман и дает мне об этом знать. Анден упирается грудью в стол и засовывает руки в карманы брюк.
— Когда умер отец, — он произносит каждое слово медленно и очень тихо, словно затрагивает опасную тему, — я остался совсем один. Я сидел у его смертного одра. И все же я благодарен судьбе — у меня не было такой возможности, когда умирала моя мать. Я знаю, Джун, что такое остаться в полном одиночестве.
В горле образуется мучительный комок. Завоевать его доверие. Вот моя роль, только за этим я здесь.
— Я вам очень сочувствую, — шепчу я. — И в связи с вашей матерью тоже.
Анден склоняет голову, принимая мои соболезнования.
— Моя мать была принцепсом Сената. Отец никогда не говорил о ней… но я рад, что теперь они вместе.
До меня доходили слухи о его покойной матери — принцепсе Сената. О ее смерти от какого-то аутоиммунного заболевания сразу же после родов. Только сам Президент может назвать главу Сената, и Сенат вот уже два десятилетия — столько времени прошло со дня ее смерти — функционирует без принцепса. Я пытаюсь забыть теплое чувство, что охватило меня во время разговора о Дрейке, но сделать это труднее, чем я думала. Думай о Дэе. Я напоминаю себе, как восторженно он отнесся к плану Патриотов и к идее новой Республики.
— Я рада, что ваши родители упокоились в мире, — говорю я. — Я знаю, каково терять близких.
