Я снова кидаю взгляд вниз: одну руку Томас крепко прижимает к уху — вероятно, у него наушник. Он замирает на минуту, словно пытаясь понять, что услышал. Потом вдруг отдает команду своим людям, и они устремляются прочь от лифта. Назад в толпу солдат.
Вероятно, они нашли Джун.
Мы двигаемся в полумраке под потолком дока, пока не подбираемся достаточно близко к неосвещенной стороне воздухолета. Она футах в десяти от нас, на ней единственный металлический трап, идущий вертикально вдоль борта до верхней палубы. Каэдэ устраивается поудобнее на металлических балках.
— Ты прыгай первым, — велит она. — У тебя лучше получается.
Пора пошевеливаться. Каэдэ освободила мне достаточно места — угол для прыжка удобный. Я устойчиво упираюсь ногами, изготавливаюсь и, надеясь, что нога не подведет, делаю гигантский прыжок. Мое тело с приглушенным стуком ударяется о металлические ступени, и я сжимаю зубы, чтобы не закричать. Боль пронзает заживающую ногу. Я выжидаю несколько секунд — пусть пройдет напряжение, потом карабкаюсь по трапу. Патруль внизу я отсюда не вижу, но это означает — как хочется думать, — что и они нас не видят. Больше того, я надеюсь, что они вообще ушли. Слышу за спиной, как прыгает Каэдэ; она ударяется о трап в нескольких футах подо мной.
Наконец я добираюсь до мусоропровода. Отталкиваюсь от трапа, хватаюсь руками за край лотка и, подтянувшись на руках, перемещаюсь в темноту. Я снова чувствую резкую боль, но нога полна новообретенной энергии, я ощущаю силу, которой в ней давно уже не было. Я отряхиваю руки и встаю. Первое, на что я обращаю внимание, — холодный воздух в мусоропроводе. Вероятно, охлаждают внутренние помещения корабля перед стартом.
Несколько секунд — и Каэдэ тоже подтягивается. Она морщится, потирая бинты на своей незажившей руке, потом толкает меня в грудь.
— Никогда не останавливайся посредине подъема, — выговаривает она мне. — Всегда двигайся вперед. Твоя импульсивность может дорого нам обойтись.
— Тогда не давайте мне повода проявлять импульсивность, — огрызаюсь я. — Почему вы не сказали, что Томас придет за Джун?
— Я в курсе ваших отношений с этим капитаном, — отвечает Каэдэ.
Она щурится, вглядываясь в темноту, потом дает знак подниматься по мусоропроводу.
— К тому же Рейзор решил, что не стоит тебя заранее волновать.
Я готов ответить, но Каэдэ бросает на меня остерегающий взгляд. Я не без труда проглатываю злость. Напоминаю себе, почему оказался здесь. Ради Идена. Если Рейзор считает, что Джун будет в безопасности под присмотром Томаса, так тому и быть. Но что сделают с Джун республиканцы, когда она окажется в их руках? А если что-то не заладится и Конгресс или суд предпримет действие, не предусмотренное Рейзором? Откуда у него такая уверенность? Вдруг возникнут проблемы?
