Мы с Каэдэ пробираемся вверх по мусоропроводу и наконец оказываемся на нижнем уровне «Династии». Прячемся до взлета за лестничным колодцем отдаленного хвостового двигателя — пойдем дальше, когда паровые поршни придут в действие и мы ногами почувствуем давление корабля, взлетающего с посадочной площадки. Я слышу, как по бортам слетают гигантские причальные тросы, всплеск аплодисментов экипажа, радующегося очередному успешному взлету.
Проходит полчаса, злость наконец стихает, и мы появляемся из-за лестничного колодца.
— Пойдем сюда, — бормочет Каэдэ, когда мы добираемся до крохотного коридора, откуда можно пойти в двух направлениях: к двигателям или прямо на нижние этажи.
— Иногда они проводят внеплановые осмотры у входов на нижние палубы. В моторном отсеке у нас, вероятно, будет меньше проблем.
Каэдэ замолкает, прижимает руку к уху, сосредоточенно хмурится.
— Что там?
— Похоже, Рейзор на связи, — отвечает она.
Мы идем дальше. Нога побаливает, и я чуть прихрамываю. Мы поднимаемся еще по одной лестнице — она ведет в моторный отсек; по пути сталкиваемся с двумя солдатами и наконец добираемся до этажа, обозначенного номером шесть, — там лестница заканчивается. Некоторое время идем по этому коридору, потом останавливаемся перед узкой дверью. На ней табличка: «К моторным отсекам А, B, C, D».
У двери стоит одинокий часовой. Он поднимает голову, видит нас и распрямляется, прогоняя сутулость.
— Вам двоим что надо? — ворчит он.
Мы небрежно ему салютуем.
— Нас послали найти тут кое-кого, — лжет Каэдэ. — Из персонала моторного отсека.
— Да? И кого же? — Он, неодобрительно прищурившись, смотрит на Каэдэ. — Ты пилот, ты должна быть на верхней палубе. Там проводят инспекцию.
Каэдэ готова возразить, но я обрываю ее, напуская на лицо глуповатое выражение и говоря единственное, что, как мне кажется, не вызовет у него вопросов.
— Ну ладно. Как солдат солдату. — Я украдкой кидаю взгляд на Каэдэ. — Мы, так сказать… ищем местечко, где бы нам… ну, ты понимаешь. Решили, что в моторном отсеке будет самое то. — Я с извиняющимся видом подмигиваю ему. — Уже сколько недель пытаюсь с ней пообжиматься, а тут еще и операция на колене помешала.
На этих словах я усиленно хромаю вокруг часового.
Тот неожиданно ухмыляется и испускает удивленный смешок, словно ему доставляет удовольствие хоть так поучаствовать в чем-то непотребном.
— Понятно. — Он кидает сочувственный взгляд на мою ногу, потом на Каэдэ. — Она ничего себе.
