На палубе столпились все командиры-артиллеристы, идущие на нашей барже. Никто не хотел пропустить торжественные минуты встречи с Кронштадтом, с которым едва ли не у каждого были связаны воспоминания о месяцах и годах предвоенной службы. Вон слева виден форт «К», куда я водил расчеты 228-й батареи на первые тренировки. Северо-восточнее — форт «Р», куда я попал после училища.
— А помните, как жили на фортах до войны? — произносит кто-то сочным баритоном. — Порядок во всем — корабельный. В кают-компании — накрахмаленные скатерти. В обед собирались все ко времени и ждали, когда появится командир. Тогда уж начальник штаба приглашал всех к столу. И не дай бог, опоздать или сесть не на свое место...
Сейчас эти воспоминания вызвали задумчивые усмешки: последние месяцы мы наспех ели из алюминиевых мисок, иногда прямо на огневой позиций и в самое неурочное время.
Когда суда ошвартовались у причалов Кронштадта, началась разгрузка. Особенно тщательно учитывались снаряды с зарядами и продукты. Грузили их прямо на машины и сразу же везли на батареи.
Непрерывный орудийный гром, к которому мы привыкли у себя на островах, прокатывался и над Кронштадтом. Линейный корабль «Марат» с оторванным носом стоял у причала Усть-Рогатки и бил из уцелевших башен, посылая двенадцатидюймовые снаряды куда-то в сторону Стрельны. Стреляли батареи и каких-то фортов.
Наконец мы сошли на стенку и двинулись к флотскому экипажу, где нам предстояло переформирование.
Город заметно изменился. Тут и там виднелись воронки и разрушенные дома. В гаванях можно было заметить израненные корабли. Попадались на пути зенитные батареи, расположившиеся прямо в самом городе. Памятник адмиралу Макарову на Якорной площади оказался обшитым деревянными щитами, прикрывавшими его от осколков.
В экипаже нас провели в столовую. Жидкий-прежидкий суп, каша со следами какого-то странного жира и маленькая пайка бурого хлеба не утолили голода. После островного рациона, мало чем отличавшегося от довоенного, такая пища еле лезла в рот. Зато местные старожилы справлялись с ней быстро и с видимым наслаждением. Тут же нам разъяснили: «Вы носа-то не воротите. Это еще по-божески. Вот в Питере — там куда тяжелее...» Тогда-то мы поняли, что не случайно у многих кронштадтцев бледные, с голубизной под глазами лица.
После обеда нас собрал полковник Румянцев.
— Товарищи, — сказал Владимир Тимофеевич, — большинство людей Выборгского сектора пойдут на сухопутный фронт под Ленинград. Поэтому предстоит переодеться в армейскую форму.
