Однако городок наш сразу же стал приобретать суровые фронтовые черты. Оконные стекла перекрестили полоски бумаги, будто бы способные уберечь их от взрывной волны. Готовились шторы для затемнения. С фуражек и бескозырок были сняты белые летние чехлы, чтобы избежать демаскировки с воздуха.
На следующий день к нам стало прибывать пополнение — призванные из запаса бойцы и командиры. Батарею требовалось доукомплектовать по штатам военного времени. Кроме того, часть людей у нас забрали на формирование новой шестидюймовой батареи — той, что была оставлена финскими артиллеристами. На ней срочно начались восстановительные работы. Командиром ее назначили моего заместителя. А на его место прибыл полный, улыбчивый лейтенант в длинном, мешковатом кителе. Это был Сергей Сергеевич Клементьев, еще позавчера мирный ленинградский житель.
Побеседовав с ним, я убедился, что правила стрельбы он не позабыл и управление огнем, хотя бы в простых условиях, ему по силам. Что ж, это облегчало жизнь: по крайней мере было с кем разделить дежурство на КП.
— По каждому немецкому кораблю, который появится в нашем секторе, надо немедленно открывать огонь, — наставлял я его. — Особенно следите за подводными лодками. Силуэты кораблей противника помните?
Клементьев замялся.
— Ничего, сигнальщики у нас опытные, — ободрил я его. — Сейчас устраивайтесь на жительство, знакомьтесь с людьми, а завтра начнете дежурство на командном пункте.
Назавтра утром Клементьев занял место в «скворешне». Я пошел на огневую позицию проверить, как несется дежурство у орудий. Вдруг раздались частые удары колокола. Дежурные номера расчетов принялись изготавливать пушки к открытию огня. Я бросился к вышке командного пункта. А телефонисты тем временем передавали команды:
— Снаряд фугасный, заряд боевой!.. Орудия зарядить... Поставить на залп!
Когда я ввалился в «скворешню», воздух расколол грохот залпа. Лицо Сергея Сергеевича горело боевым задором. Оттиснув его от стереотрубы, я припал к окулярам. И тут же скомандовал: «Дробь!», что на языке морских артиллеристов означает: «Прекратить огонь».
Оказалось, несколько минут назад сигнальщик доложил на КП: «Пеленг двести, дистанция пятьдесят шесть кабельтовых, перископ подводной лодки!» Клементьев, надо отдать ему должное, не растерялся. Сразу объявив тревогу и увидев в трубу плавающий предмет, который при известной силе воображения мог сойти за перископ, он быстро рассчитал исходные данные и открыл огонь. Но достаточно было бросить на «перископ» профессиональный взгляд, чтобы увидеть в нем сорванную с якоря вешку. При глубинах в том районе возможность идти под перископом для подводной лодки начисто исключалась.
