- Пуговицы стрельцы ваши пообрывали, - проворчал раздраженно Птуха. - Папуасы они у вас или марсиане из «Аэлиты» графа Алексея Толстого. Интересовались, бабуся, такой художественной литературой?
Старица ответила ненавидящим взглядом и повернулась к голове:
- Спрашивай, Остафий.
Сухая, хищная искра сверкнула в глазах стрелецкого головы.
- Ты отвечай! - ткнул он пальцем в капитана, - Отколе к нам пришли?
- Из мира, как у вас тут говорят. С Руси.
- Зачем пришли?
- Мы не к вам шли. В тайге заблудились.
- Куда шли?
- А какое твое собачье дело, куда мы шли да откуда шли? - выкрикнул вдруг разозленно мичман. Ему трудно уже было сдерживаться: его взвинтило все, что он увидел и услышал на посадничьем дворе.
Остафий вскочил, выдергивая из ножен саблю. Капитан локтем отодвинул выдвинувшегося вперед Птуху и ответил голове:
- Домой шли, ясное дело.
- Юлишь-виляешь, мирской! - начал злиться голова. - А ребятенок зачем с вами?
- Это мой брат, - сказал Виктор. - Куда я, туда и он.
- Как нашу Прорву-матушку прошли? Капитан подтянул не спеша спустившиеся голенища брезентовых сапог и ответил коротко:
- Ногами. Вот этими.
- Кто вас вел? - крикнул посадник. - Говори, или кнутом заставлю!
- Никто не вел. Сами прошли. Ходят ведь люди через вашу Прорву и галоши носят, - указал Ратных на ноги посадника.
Тот испуганно дернул ноги под лавку.
- Може, кто и ходит, а остальным не пройти, - сердито проворчал он.
- По чертежу, чай, шли, - заговорила старица. - Шарили их стрельцы?
- Шарили. Ни чертежа, ни бирки, ни доски с зарубками или резами - ничего такого не нашли, - ответил голова.
Капитан и Косаговский обменялись взглядами: «Про самолет не знают. Хорошо!»
- Шут их разберет! - сказал нерешительно Остафий. - Може, и правда заблудились, как Васька Мирской. А правды от них, вижу, не добьешься.
Старица, прикрыв ладонью глаза и запрокинув голову, долго смотрела на мирских.
- Ишь взгляд какой! Будто рогатиной в грудь ты-
чет! - указала она пальцем на Сережу. - Мал, дьяволенок, а злющ! Видать, крепкую душу малец имеет.
Шумя каленым черным коленкором мантии, Нимфодора поднялась со скамьи.
- Молиться мне пора. Пойду я.
- Ас мирскими-то что будем делать? Ума не приложу, - жалостно спросил посадник.
- С кашей ешь! - дернулись в глумливой усмешке губы старицы. - Опять в пень встал? Что с ними делать, не нам с тобой решать.
- Знамо, знамо! Не нам решать, - согласился поспешно, заметно оробев, посадник.
Ратных, Косаговский и Птуха снова переглянулись удивленно: «Кого испугался всесильный посадник? Кто будет решать нашу судьбу?»
