— Дрова колоть, Мотя, — с ласково-разъясняющими нотками сказала Полозкова.
— Ладно.
— Ну вот и хорошо. Марью ты позвал, Мотя?
— Не. Эта сама приходит.
— А не Гриша привел?
— Гриша… Гриша… Гриша… — быстро и монотонно, непрерывно кивая, заговорила женщина.
— Врет, — отрубил Мотя. — Сама.
— Гриша…Гриша… Гриша…
— Пожалуй, Мотя прав: сама пришла. Гриша Самоху приводит. — И, повернувшись к Елене, добавила: — С бабами-то они ничего делать не могут. Для интересу приводят: привычка. А мы и не сильно запрещаем, все им в радость, если поспят вместях, а проверки у нас раз в году, а то и реже. Да и то проверяющие сразу шмыгают к Петру Николаевичу, он их хорошо угостит — они и рады, в машину — поехали домой. Мотя! А где ж Гриша-то?
— Ушел.
— Куда это?
— Крыша.
— А, Варвара Кузьминишна, учительша, крышу его к себе увела крыть, я вчера ей разрешила… Ну Мотя, так ты собирайся.
Мотя не отвечал, но протянул руку к кепке, лежавшей на подоконнике, схватил ее с неожиданной хищной сноровкой, спрятал за пазуху, зачем-то оглянулся, глаза его при этом вдруг блеснули угрожающе, зло, он потряс большим, грязным кулаком.
— Я ему…Я ему!
Елена невольно вздрогнула.
— Вот беда! Не забыл ведь… — недовольно промолвила Полозкова. — Гриша на днях ту кепку евоную надел, что началося!
— А… они такие уродились? — с детским первозданным ужасом, охватившим ее неожиданно, вздрогнув, спросила Елена. Уже и жалея, что связалась с дураком.
— Да ты не бойся! — успокоила ее Полозкова. Они вообще-то ничего мужики, и Мотя этот, и Гриша. Нет, они не с детства, тут и нету таких-то. Мотю позапрошлым летом в драке молотком по черепу саданули, ну вот и… Отбили что-то в мозгу. Парень, что ударил его, сидит, а Мотя у нас теперь больше года. Сначала-то женка жалела его, сюда не отпускала, да вот беда: уйдет куда из дому, а после обратно дорогу не может найти, иной раз по трое суток бродил, сам не зная где. Ну, вот и к нам, тут немножко выправился, но домой покамест не отпускаем. Ну, а Гриша, этот сильный мужик, главная наша сила, у этого свое: пили мужики пиво, да при этом цвыкали, — выделила Полозкова голосом, — что-то в кружки, какую-то дрянь, видать, и нацвыкался Гриша, сильно свихнулось в нем что, не знаю уж, там, — опять подала голос с кивочком, мол, сама понимаешь, — но он все равно поумней Моти будет, сама увидишь — денег требует. А по том сразу теряет их или Петр Николаич отбирает. Ты Мотю покорми — и ладно.
— Хорошо… — тихо откликнулась Елена: отступать было поздно.
