Наступила гробовая тишина.
Ее прерывали лишь стоны Кали, который бросился на колени и, протянув вперед руки, кричал на ломаном языке кисвахили:
– Бвана Кубва![34] Убить льва, убить злых людей, но не убивать Кали!
Стась не слышал его криков. Некоторое время он стоял, не сознавая, что с ним. Но, заметив побелевшее личико Нель, ее испуганные, широко раскрытые от ужаса глаза, он подбежал к ней.
– Нель! Не бойся!.. Нель! Мы свободны!..
Действительно, они были свободны. Но вместе с тем они были брошены в дикой безлюдной пуще, в дебрях Черного материка.
Прежде чем Стась с молодым негром успели перетащить с середины ущелья убитых арабов и тяжелое тело льва, солнце спустилось еще ниже, и скоро должна была наступить ночь. Но ночевать тут же, рядом с трупами, было невозможно; и хотя Кали, показывая на убитого зверя, гладил себя по груди и повторял, причмокивая языком: «Мсури ньяма» (хорошее мясо), Стась не дал ему заняться «ньямой», а велел ловить лошадей, разбежавшихся после выстрелов. Черный юноша очень ловко справился с этим поручением: вместо того чтоб гнаться за животными вдоль ущелья, он, понимая, что они будут убегать от него все дальше вперед, вскарабкался наверх и кратчайшим путем, минуя извилины, забежал спереди. Таким образом он без труда поймал двух лошадей, а двух других погнал на Стася. Только лошадей Гебра и Хамиса не удалось отыскать. И без них, однако, осталось четыре, не считая навьюченного багажом и палаткой осла, который обнаружил поистине философское спокойствие в столь трагический момент. Его нашли за ближайшим поворотом, где он тщательно, не спеша пощипывал траву, росшую на дне ущелья.
Суданские лошади вообще привыкли видеть диких зверей, но боятся львов; и их нелегко удалось провести мимо скалы, где чернел еще труп царя зверей. Они фыркали, раздувая ноздри и вытягивая шеи по направлению к окровавленным камням. Но когда осел, помахав только немного ушами, прошел спокойно, они тоже прошли за ним. Ночь надвигалась быстро, но караван проехал все-таки около километра и остановился лишь там, где ущелье опять расширялось, образуя небольшую, полукруглую долину, густо поросшую терновником и кустами колючей мимозы.
– Господин, – сказал юный негр. – Кали зажечь огонь, большой огонь!
И, взяв широкий суданский меч, который он снял с трупа Гебра, он стал срезать им терновник и даже целые небольшие деревца. Когда костер уже был разведен, он не прекратил своей работы, пока не набрал такого запаса, чтоб его хватило на всю ночь.
