Утром опять развел костер, позавтракали, сидели, рассматривали берег. Холодный дождливый пейзаж, мало чем отличающийся от северного. Ни чаек, ни ржанок. Обугленные ненужные предметы, выброшенные на берег или качающиеся в волнах прибоя. Насобирали деревяшек, сложили их в кучу и накрыли полиэтиленом, потом пошли вдоль берега. Отец сказал:
– Ну вот, мы с тобой превратились в прибрежных искателей сокровищ.
– Что это значит?
– Это такие люди, которые ходят вдоль берега и ищут что-нибудь ценное, что принесло море.
– Что именно?
– Разное. Что может пригодиться.
– Как ты думаешь, а мы что-нибудь найдем?
– Не знаю. Надо попробовать.
– Надо попробовать.
Стояли на каменном молу и смотрели в сторону юга. Серая соленая пленка вспухает в каменистой бухточке. Длинная дуга пляжа вдали. Серый вулканический песок. Ветер с моря отдает йодом. Больше никаких запахов. Самим морем ветер не пахнет. На камнях – сохранившийся еще кое-где темный лишайник. Они перешли мол и двинулись дальше. В конце концов дошли до края пляжа и повернули на едва заметную тропинку в дюнах. Шли среди сухих зарослей дикого овса, пока не уткнулись в невысокий холм. Внизу плавно изгибается плохо различимый в низко нависших над берегом рваных облаках пляж, а дальше, наполовину в воде, виднеется завалившийся набок остов парусника. Присели среди пучков сухой травы, долго на него смотрели. Мальчик спросил:
– Что же нам делать?
– Пока что понаблюдаем.
– Я замерз.
– Знаю. Надо спрятаться от ветра.
Усадил мальчика перед собой, закрывая его от ветра. Тихий шелест мертвой травы. Вокруг – серая пустыня. Бесконечное движение океана. Сын спросил:
– Сколько тут будем сидеть?
– Недолго.
– Как ты думаешь, пап, там есть люди?
– Вряд ли.
– Они бы все ушли.
– Наверняка. Следов на песке не видно?
– Нет.
– Еще подождем.
– Я замерз.
Зашагали по изгибающемуся дугой пляжу, стараясь держаться поближе к кромке воды, на мокром, но твердом песке. Останавливались, одежда мягко хлопала на ветру. Буи, покрытые серой коростой. Кости ржанок. В полосе прибоя ковровая дорожка из водорослей и бесчисленных рыбьих костей – тысяч, миллионов костей – тянется по берегу до горизонта, словно кривая смерти. Необъятная соленая общая могила. Бессмысленно. Все бессмысленно.
Между носом парусника и краем отмели – футов сто открытого океана. Стояли и рассматривали судно. Футов шестьдесят длиной, вся палуба разворочена. Лежит на глубине десяти – двенадцати футов. Похоже, в свое время оно было оснащено двумя мачтами, но мачты отломались у самого основания, на палубе осталось лишь несколько медных скоб для крепления канатов и часть поручней по краю. Это да еще стальной обод от руля, торчащий посреди кокпита. Обернулся и стал изучать пляж и дюны вдалеке. Потом вручил револьвер мальчику, и сел на песок, и начал расшнуровывать ботинки.
