— Как ты теперь живешь, Гаврилыч? По паркам гуляешь или подрабатываешь к пенсии где-нибудь? — спросил Пашка, разливая по стаканам водку.
— Подрабатываю, Паша. Нанялся в морг, принимаю и выдаю родственникам покойничков. Мне без трупов никак нельзя! Привык я к ним за двадцать лет! Только в наш морг, во Внутренней я не пошел — уж больно там жмурики страшные, да изуродованные, — приняв полстакана водки старик сразу же захмелел.
— Что-то ты, Гаврилыч, быстро косеешь! Годы сказываются или не пил давно?
— Что ты, Паша! Наоборот каждый день принимать приходится. Спирту полно! Да и родственники покойных кто четвертинку поднесет, кто деньжат подкинет.
Это сообщение насторожило Пашку. Он понял, что Тихон Гаврилович спивается, а спившийся человек непредсказуем в своем поведении. Выйдя на кухню, Жихарев нашел пустую четвертинку из-под водки. В шкафчике Гаврилыча он обнаружил бутылку уксусной эссенции. Перелив ее содержимое в тару из-под водки, Пашка вернулся в комнату. Старик спал, раскинувшись на своей железной койке. Только начатая бутылка водки была уже пуста. Еще раз зайдя на кухню, Жихарев залез в шкафчик соседки. Там тоже была уксусная эссенция. Ее он перелил в бутылку, стоявшей в комнате. Затем Пашка тихо покинул квартиру. Две недели спустя он снова наведался к старому товарищу.
— Умер наш Тихон Гаврилович, — сообщила старуха-соседка. — Уксусной эссенцией отравился. Держал ее в таре из-под водки. Верно, перепутал… На Даниловском кладбище его в среду похоронили. Имущество родня из деревни между собой поделила, а в комнату комсомольцы-метростроевцы въехали.
Из комнаты Тихона Гавриловича лихо ударила гармошка.
— Юрка, бля, пей! — хрюкнул сиплый женский голос.
Хохот, повизгивание и гомон донесся из-за двери Гаврилыча.
— Видишь, батюшка, никакого мне покоя на старости лет не стало, — вздохнула бабка.
Добрался Ежов и до евреев в аппарате НКВД.
— Сколько евреев в СССР? Какой процент они составляют от общего числа населения? — спросил он на совещании.
— Двадцать процентов, — ответили ему.
— Вот и у нас в аппарате их должно быть двадцать, нет — десять процентов! Завтра же представьте мне список всех евреев, работающих в наркомате!
Через день евреев в наркомате заметно поубавилось.
— Куда же ребята-евреи делись? — спросил Пашка у проходившего мимо сотрудника Оперативного отдела.
— Как куда? — удивился тот. — Те, кто чином повыше — в камерах своей участи ждут. Кто чином пониже — уже в морге. В одну ночь мы их всех забрали и расстреляли без суда и следствия. Сейчас в Донской, в крематорий жечь повезем. Кстати, мой вам совет — дуйте в наш комиссионный. Дня через три там будут интересные вещи продавать, которые от них остались.
