Через час после высказывания Бехтерева Пашку вызвал Паукер.
— Этот человек должен навсегда замолчать — чем раньше, тем лучше! — показал он Жихареву фото седобородого старца. — Сегодня он приглашен во МХАТ, на премьеру пьесы «Дни Турбиных». После спектакля — прием у директора театра. Вам надо там быть.
К концу спектакля Жихарев приехал в театр. Показав директору удостоверение личности, он заявил, что ему поручено лично обслуживать академика Бехтерева.
— Имеются агентурные сведения, что на него готовится покушение, — шепнул Пашка.
Он налил яд в бутылку с минеральной водой. Паукер довел до него слова академика.
Поэтому зелье должно было сначала причинить физические муки, затем вызвать расстройство психики, затем — смерть. В половине двенадцатого ночи Бехтерев с супругой возвратились в квартиру старинного друга, у которого они всегда останавливались, бывая в Москве. В двенадцать ночи у академика начались понос и рвота. Еще через десять минут он потерял сознание. Вызвали «скорую помощь». В качестве врачей приехали Пашка с Васей Фоминым. Они предъявили фальшивые удостоверения личности на другие фамилии. В портфеле Жихарева лежало завещание, в котором академик просил кремировать его тело. К их приезду Бехтерев пришел в себя. Однако он пребывал в сумеречном состоянии: не понимал, где находится, потерял ориентацию во времени. У него началось расстройство речи и двигательной системы. Отправив жену поспать, Пашка и Вася Фомин остались наедине с академиком.
— Подпишите! Это — постановление съезда. Текст согласован с вами, — протянул Жихарев фальшивое завещание.
— Съезд, постановление… — хрипел старик, истекая пеной.
— Постановление, постановление, — ласково шептал Вася, протягивая академику ручку.
— Пить! — Бехтерев протянул руку к стакану с водой.
— Подпиши — тогда попьешь! — отодвинул стакан Пашка.
Бехтерев был человеком железной воли. Ни при каких обстоятельствах он не подписал бы документ, тщательно не изучив его. Указания сверху, посулы, угрозы — ничто не заставило бы его отречься от своего мнения. Однако психика его была расстроена ядом, и академик перестал контролировать свои действия. Пашка приподнял ученого за плечи. Вася Фомин обмакнул ручку в чернила, вложил ее в руку академика и поднес к месту, где надлежало поставить подпись. Получив ее, чекисты дали старику стакан воды, и тот снова впал в беспамятство.
— Все, Вася! Теперь он ничего не скажет.
— А крепкий дедок! Может, ему по башке стукнуть, чтобы быстрее отмучился?
