— А он что?
— Сказал, что там уборная и кому-то, возможно, приспичило. Сказал, что это, возможно, проверяющий офицер, и посоветовал быть начеку. Еще сказал, — не без колебания добавила она, — он сказал, что в теплые летние ночи там трахаются. Это его слова.
— Могли бы и не уточнять.
— Я не люблю, когда ругаются.
— Я тоже. — Мне подумалось, что эта молодая женщина, с ее бесхитростностью и прямотой, сочетающимися с природной наблюдательностью, может стать отличной свидетельницей на суде. Но я не вписывался в круг людей, с которыми она привыкла общаться, поэтому мне и приходилось тащить все из нее клещами.
— Послушайте, рядовая, вам известно, что случилось с капитаном Кэмпбелл?
Она кивнула.
— Мне предписано найти убийцу.
— Я слышала, что ее изнасиловали.
— Возможно. Поэтому мне нужна ваша помощь. Расскажите, что вам известно, не дожидайтесь моих вопросов. Поделитесь со мной своими ощущениями, впечатлениями.
На ее лице отобразилось некоторое волнение, она закусила нижнюю губу, и по ее правой щеке покатилась слеза.
— Мне нужно было пойти и посмотреть, что там происходит, — всхлипывая, проговорила она. — Я могла бы это предотвратить. Если бы не этот идиот сержант Хейс… — С минуту или две она тихо плакала, а я разглядывал свои башмаки. Наконец я сказал ей, что она выполняла приказ и не могла покинуть своего поста без разрешения командира.
Она поборола волнение и сказала:
— Верно, но, будь на моем месте любой другой нормальный человек с винтовкой, он бы непременно сходил бы туда и проверил, что там творится. А я просто стояла как дура, хотя и видела, что фары потухли и больше не зажигались. Я не осмелилась позвонить еще раз. И лишь когда я увидела, как подъехали со стороны шоссе другие фары, остановились возле того самого места, потом быстро развернулись и помчались назад по дороге, только тогда до меня окончательно дошло, что стряслась какая-то беда.
— И когда это произошло?
— В четыре двадцать пять утра.
Это совпадало с показаниями Сент-Джона: именно в это время он обнаружил труп, по его словам.
— А между двумя семнадцатью и четырьмя двадцатью пятью вы не видели никаких фар?
— Нет. Только позже, около пяти, когда военная полиция обнаружила тело. А еще спустя четверть часа на мой пост подъехала другая машина военной полиции, и я узнала, что произошло.
— Вы слышали звук мотора или шин с разделявшего вас расстояния?
— Нет.
— А звук захлопывающейся дверцы?
— Могла бы — будь ветер в мою сторону. Но я была с подветренной стороны.
