— Мне кажется, это уже не сочувствие.
— Ты права. Извини.
Мы выехали из поселка на Бетани-Хилл и смешались с потоком машин, развозящих в этот утренний час людей и грузы по местам назначения. Мимо и вокруг нас двигались служебные автомобили и автофургоны с солдатами, школьные автобусы с детьми и грузовики, джипы и микроавтобусы, шагали строем или бежали курсанты. Тысячи мужчин и женщин куда-то стремились по своим делам, и это было похоже и одновременно не похоже на то, что происходит в любом маленьком городке в восемь утра. В мирное время служба во внутренних гарнизонах США в лучшем случае кажется скучной, но во время войны жизнь в городках, подобных Форт-Хадли, мало чем отличается от жизни прифронтовых гарнизонов, хотя здесь, безусловно, и немного спокойнее.
— Некоторые люди действительно плохо замечают течение времени, — рассуждала Синтия. — Я склонна поверить, что полковник Фоулер на самом деле что-то просто напутал в последовательности событий.
— А я считаю, что он позвонил ей гораздо раньше, чем утверждает, — сказал я.
— Подумай, что ты говоришь, Пол!
— Я говорю, что он знал, что она мертва, еще до того, как позвонил, а позвонил для того, чтобы создать видимость, будто он думал, что она жива и просто опоздала на встречу. Он не знал, что мы окажемся в ее доме в столь ранний час.
— Хорошо, допустим, но откуда ему стало известно, что ее убили?
— Есть три варианта: либо ему кто-то сказал, либо он обнаружил каким-то образом труп, либо это он и убил.
— Он не убивал ее.
— Тебе этот парень понравился.
— Допустим. Но он не убийца.
— Любой из нас потенциальный убийца.
— Неправда.
— Однако нетрудно проследить его возможный мотив.
— Верно. Это могло быть стремление защитить генерала и избавиться от источника разложения в гарнизоне.
— Именно из подобных побуждений человек типа полковника Фоулера и мог бы стать убийцей, — кивнул я. — Хотя у него могла быть и личная причина.
— Возможно, — вздохнула Синтия и повернула на шоссе, ведущее к школе психологических операций.
— Если бы у нас не было главного подозреваемого в лице полковника Мура с его курчавыми волосами, я бы поставил в начало списка полковника Фоулера — из-за этого телефонного звонка и перепуганного вида его жены, — сказал я.
— Может быть. Как поступим с Муром?
— Прощупаем основательно.
— Ты полагаешь, еще не время поговорить с ним о его волосах, отпечатках пальцев и следов от шин его автомобиля?
— Это вовсе не обязательно. Нам не следует раскрывать перед ним свои карты, пусть сам выроет себе яму своим языком.
