После длительной паузы полковник Фоулер сказал:
— Ладно, разрешаю вам взять образец волос полковника Мура с его щетки или расчески, но не прикасайтесь больше ни к чему в его кабинете.
— Да, сэр. Вы проинструктируете дежурного сержанта?
— Дайте мне его.
— Так точно, сэр! — Я кивнул Страуду, и он сходил за сержантом Корманом. — Гарнизонный адъютант полковник Фоулер желает вам что-то сказать, — обратился я к дежурному.
Сержант неохотно подошел к телефону, и далее я слышал только: «Так точно, сэр. Да, сэр. Будет исполнено, сэр». Наконец он положил трубку и сказал мне:
— Побудьте у аппарата, а я схожу поищу расческу.
— Замечательно, — ответил я. — Только заверните ее в платок.
Сержант взял связку ключей и вышел из дежурного помещения. Я услышал, как удаляются по коридору его шаги.
— Мы будем на улице, — сказал я капралу Страуду, который, как мне показалось, рад был поучаствовать в расследовании такого дела. — А вы подождите здесь и заберите вещественное доказательство.
— Суровые, однако, здесь порядки, — заметила Синтия, когда мы вышли из здания и встали в свете фар патрульной машины.
— Если бы тебе приходилось заниматься опытами по промыванию мозгов, технике допросов, разрушению психики и вызыванию страха и паники, тебе вряд ли бы понравилось, что кто-то из посторонних сует нос в твои дела.
— Так вот, значит, чем она здесь занималась?
— Полагаю, что да. Здесь содержат в изолированных помещениях добровольцев, согласившихся стать их подопытными кроликами, а кроме того, на прилегающей к школе территории устроен целый имитационный лагерь для военнопленных.
— Откуда все это тебе известно?
— Я сотрудничал по одному делу год назад с психологом из этого центра. Он потом подал рапорт с просьбой о переводе.
— От такой работы недолго и самому свихнуться.
— Точно. Знаешь, я обнаружил любопытную запись на листке бумаги, вложенном в личное досье на Энн Кэмпбелл, цитату из Ницше. Там сказано: «Сражающемуся с чудовищами следует позаботиться о том, чтобы самому не превратиться в чудовище. Слишком долго заглядывающему в бездну следует помнить, что и бездна вглядывается в него».
— Как это оказалось в ее личном деле?
— Не знаю, но мне кажется, я знаю, что это значит.
— Да… Кажется, мы оба знаем. Порой мне хочется сменить профессию. Надоедает заниматься мазками из влагалища, анализами спермы и снятием показаний с насильников и их жертв.
— Верно. И, похоже, десять лет — это предел. Я работаю уже двадцать. Это мое последнее дело.
