Вождь поморщился.
— «Игровая машина», — произнес он презрительно.
— Ну да, я хочу такую, — пробормотал Мэтти, — но Видящий мне запрещает.
Щенок направился в угол комнаты, принюхался, покрутился на месте, плюхнулся на пол и заснул. Мэтти и Вождь, улыбаясь, вместе наблюдали за ним.
— Дело не только в «Игровых машинах» и всём таком.
Мэтти думал, как лучше сказать, как описать это. Теперь в тишине, глядя вместе с Вождем на спящего щенка, он неожиданно для себя выпалил:
— На Торжище происходит что-то еще. Люди меняются, Вождь. Ментор изменился.
— Да, я заметил, он стал другим. Что ты хочешь мне рассказать?
— Ментор обменял свою сущность, — сказал Мэтти. — И мне кажется, другие делают то же.
Вождь наклонился вперед и внимательно выслушал Мэтти, который рассказал, что видел, что подозревает и что знает.
— Вождь дал ему имя, но я не уверен, что оно мне нравится.
Мэтти, который разнес все до последнего послания, вернулся домой к обеду. Слепой стоял у раковины и стирал какую-то одежду.
— И какое же это имя? — спросил он, поворачиваясь на голос Мэтти.
— Шкода.
— Хм, звучит неплохо. А что щенок думает по этому поводу?
Мэтти достал свернувшегося клубком щенка из-за пазухи. Большую часть утра щенок бегал по пятам за хозяином, но в конце концов его короткие лапки устали, и Мэтти пришлось остальную часть пути носить его.
Щенок заморгал (за пазухой куртки он заснул), и Мэтти спустил его на пол.
— Шкода! — сказал Мэтти, и щенок посмотрел на него. Его хвост бешено закрутился.
— Сидеть, Шкода! — скомандовал Мэтти. Щенок немедленно сел и стал внимательно смотреть на хозяина.
— Он сел! — с восторгом сказал Мэтти слепому.
— Лежать, Шкода!
Чуть помедлив, щенок неохотно опустился на пол и уткнулся своим маленьким носом в ковер.
— Он уже знает свое настоящее имя! — Мэтти опустился на колени рядом со щенком и стал гладить его по голове. — Хороший щенок!
Большие карие глаза смотрели на него внимательно, а пятнистое тело, все еще послушно лежащее на полу, подрагивало и выражало преданность.
— Хороший Шкода, — сказал Мэтти.
В Деревне много говорили о предстоящем собрании. Мэтти слышал, как повсюду люди бурно обсуждают прошение.
Теперь последних прибывших можно было увидеть в Деревне то тут, то там. Их раны были промыты, одежда выстирана, волосы расчесаны, с лиц исчез страх, да и держали они себя уже не так робко, а скорее спокойно. Их дети вместе с детьми других жителей Деревни носились по переулкам и тропкам, играя в салки и прятки. При их виде Мэтти вспомнил свое детство, свою напускную храбрость, за которой скрывались чудовищные страдания. До того как пришел в Деревню, он не верил, что хоть кому-то может быть интересен, но и потом он далеко не сразу поверил в доброту ее обитателей.
