– Я видел эту дверь, – добавил Люциан и легонько стукнул по ней тростью, – за неделю до смерти вашего батюшки. Он сам показал ее мне в качестве доказательства того, что никто не смог бы войти сюда в его отсутствие, и я был вполне удовлетворен увиденным, поскольку ржавые петли и замок свидетельствовали, что ее не открывали – во всяком случае, пока он жил тут.
– Но как же тогда в дом проникли те, кто убил его?
– Мне бы тоже очень хотелось это знать, мисс Рен. Но почему вы употребили множественное число?
– Потому что я уверена: моего отца убили Лидия и Ферручи.
– Но ведь я уже доказал вам, что миссис Рен оставалась в Бате.
– Я знаю, – быстро сказала Диана, – но это она послала Ферручи убить моего отца, и я говорю во множественном числе, потому что считаю, что она – в моральном смысле – виновна ничуть не меньше итальянца.
– Может быть, и так, мисс Рен, но мы еще не получили доказательств их вины.
Диана не ответила и в сопровождении Люциана поднялась на второй этаж, где они застали миссис Кебби, которая столь яростно орудовала веником, что подняла настоящую пыльную бурю. Завидев парочку, она заковыляла к ним, чтобы, если получится, истребовать с них деньги.
Несколько мгновений Диана высокомерно взирала на нее – фамильярность старухи явно пришлась ей не по вкусу, – но потом вдруг шагнула вперед, и на лице ее отобразилось волнение.
– Откуда у вас эта лента? – спросила она у миссис Кебби, указывая на пеструю ленту на шее неопрятной старухи.
– Эта? – прокаркала миссис Кебби. – Я подняла ее с пола на кухне внизу. Красивая красно-желтая штучка, но она ничего не стоит, мисс, поэтому не думаю, что вы заберете ее у меня.
Не обращая внимания на слабые протесты, Диана вырвала ленту из рук старухи и стала внимательно рассматривать. Это была широкая желтая лента прекрасного атласа, усеянная красными точками, явно иностранного производства.
– Та же самая! – в волнении вскричала Диана. – Мистер Дензил, я купила эту ленту во Флоренции!
– Вот как, – заметил Люциан, недоумевая, чему она так радуется, – и что это доказывает?
– То, что стилет, который мой отец в то же самое время приобрел во Флоренции, и стал орудием его убийства! Потому что я собственными руками повязала эту ленту на его рукоятке!
Тишину, воцарившуюся после слов Дианы о ленте и стилете, нарушил хриплый голос миссис Кебби:
– Если вам нужна эта лента, мисс, я не стану возражать против шиллинга. С тем, что пообещал этот добрый джентльмен, это составит целых три, и я готова их принять, – и миссис Кебби протянула грязную клешню в надежде получить серебро.
