Были кликнуты псковские пищальники — мощный ударный отряд мелкого калибра, вскормленный и вспоенный в захваченном намедни Пскове. Пищальники потупили очи долу. Пищали у них в сторону Смоленска тоже не поднимались. Царь велел выкатить им три бочки меду (это почти наркомовская водка; градус поменьше, но убойная сила поболе — за счет расширительного действия нектара на сосуды — сам пробовал, и вам советую — С.К.). Народная воля не шла у пищальников с ума, мед не прошибал. Государь велел присовокупить три бочки пива. Смертельный ерш поднял стрельцов в атаку. Обстреливали Смоленск со всех сторон, били даже из-за Днепра. Со стен отвечали пушки и смоленские снайперы. Урон среди похмельных был страшный. Озлобленный и раздосадованный Василий сам не заметил, как оказался в Москве.
Но Москва на то и Москва, что своего не отдает, а чужого не упускает. Летом, по хорошей погоде, отчего ж снова было не сходить к Смоленску? В июне 1513 года Репня-Оболенский, четвертые сутки не слезая с седла, столкнулся с отрядом смолян. В чистом поле у москвичей получалось лучше, и защитники отступили. Снова началась осада. Только теперь москвичи пришли с пушками, а не с пищалями. Пушки били с рассвета до заката. И каждое утро смоленские стены стояли как новенькие. Они и были новенькие — за ночь мастеровые аккуратно закладывали пробоины от каменных московских ядер. Сами эти ядра и укладывали в стены, так что стройматериала все прибывало. В этот раз Василия подвела разница в производительности труда его казенных пушкарей и вольных смоленских каменщиков. По ноябрьским холодам уныло потащился он восвояси.
Однако градус Чувства к ненавистному городу только крепчал. Летом 1514 года началась третья осада. К ней подготовились правильно: наняли иностранных мастеров. Некий Стефан руководил артиллерией. В батарее была гигантская пушка, первый же залп которой оказался на редкость удачным — уничтожил главную батарею смолян. Взорвались пороховые запасы. Тут же Стефан научно прогладил крепость противопехотными бомбами, окованными свинцом. Защитники растерялись и стали в панике бегать по городу. Василий приказал крыть из всех стволов. Смоленское духовенство, приодевшись соответственно случаю, вышло просить пощады и сутки на размышление. Василий привычно поделил крестный ход на лучших и худших, первых загнал в шатры под арест, вторым велел бежать обратно и каяться.
Следом за парламентерами летели ядра и свинцовая картечь. Делать было нечего. Смоленск сдался.
