— Не хочу картошки! Яичко хочу! Яичко!
— Обязательно закажу тебе яичко, — ласково произнес женский голос, — но только в другой раз.
— Сейчас хочу яичко! Сейчас! — упорствовал мальчуган.
— Я же сказала — в другой раз! — уже с раздражением повторила женщина. — Потерпи немного, скоро я каждый день буду брать тебе яичко.
В зале было тихо. Никто больше не улыбался и на перемигивался. Люди склонились над своими тарелками, словно им было стыдно взглянуть друг другу в глаза.
— Не хочу каждый день, сейчас хочу яичко! — хныкал ребенок.
— А сейчас ты поешь картошечки. Кушай, дорогой…
— Не буду я есть картошки! Не хочу!
Толстый хозяин вновь поднялся с места, положил два яйца на чистую тарелку и скрылся за занавеской. В зале кто-то выразительно кашлянул.
— Дайте это ребенку, — вкрадчиво произнес хозяин.
— Кто вас просил приносить? — прозвенел голос женщины, как туго натянутая струна.
— Никто не просил… Примите это в знак…
— Сейчас же унесите обратно!
Хозяин вернулся за стойку, сердито бормоча.
— Эй, почтенный, — насмешливо произнес кто-то за столиком, — яички-то от своих кур или с базара?
Хозяин метнул в насмешника разъяренный взгляд и уткнулся в счетную книгу.
Из кабины донесся детский плач.
— Будешь ты кушать или нет? — раздраженно спросила женщина.
Ребенок продолжал громко всхлипывать.
— Ну, в таком случае ничего не получишь! Вставай, идем отсюда!
Взметнулась занавеска. Женщина стремительно вышла в зал, волоча упирающегося малыша.
Только теперь я заметил, как она изменилась: губы потрескались, кожа на впалых щеках шелушилась, под глазами темнели круги, а в глазах застыло выражение сосредоточенной скорби. И видно было, что ее шаровар и рубахи давно уже не касался утюг. Малыш тоже осунулся, и по его личику было заметно, что он теперь часто плачет. Его волосы были растрепаны, а на светлых ресницах висели две слезинки. Едва они вышли в зал, малыш вырвался из рук матери и побежал к выходу. Женщина подошла к стойке и сухо спросила, сколько она должна.
— Четыре анны! — буркнул хозяин, не поднимая глаз от книги.
Женщина, конечно, не могла не знать, что порция картофеля стоит две анны, а не четыре. Но она только окинула фигуру толстяка презрительным взглядом, бросила деньги на стойку и, шагнув к выходу, резко толкнула дверь.
— С чего это сегодня у вас цены подскочили, почтенный? — произнес за столиком тот же насмешливый голос.
Хозяин обвел взглядом зал, словно ища поддержки у посетителей.
— Умника из себя корчишь, а в карманах, верно, ветер гуляет, — огрызнулся он.
