Тревогой были пропитаны эти дни. Сегодня — мирная учеба, занятия в ленутолке, «академические лекции» Дроздюка, кино, состязания по хоккею. А завтра… О том, что может быть завтра, думали все бойцы, каждый по-своему, каждый на свой лад.
Увидев у капитана Соколина самоучитель китайского языка, отделком Дроздюк добыл себе такой же и тайком от всех, ночами, заучивал непонятные слова и даже выписывал замысловатые иероглифы.
Однажды ночью, проверяя батальон, капитан Соколин услышал странное бормотанье, доносившееся на ленуголка. Он подошел ближе.
— Ни цзэммо чуаньгола дижэньди чжаньсянь?
Соколин изумленно приподнял брови. Он знал эти слова. Это был текст из китайско-русского военного разговорника.
В ленуголке кто-то по-китайски опрашивал подозреваемого: «Как ты прошел через линию противника?»
Соколин тихо открыл дверь. Дроздюк в смущении вскочил. Его тайна была раскрыта. С той ночи они занимались вдвоем с капитаном.
Тревогой были проникнуты эти дни.
Враги посылали своих лазутчиков за рубеж, взрывали склады, организовывали крушения поездов. Враги покушались на счастье советского народа.
— …Ни ши дижэньди чжентянь ма? (Ты разведчик противника?). Ни ши таньцзы? (Ты шпион?) Ни чэньжэнь ба! (Сознавайся!)
Дроздюк заучивал трудные слова. Дроздюк рассказывал своим бойцам о грядущих боях, и к этим грядущий боям он готовился сам, готовил свое отделение и свою роту.
3
Тревогой были проникнуты дни. И на востоке и на западе разгорелись войны. И с востока и с запада тянулись руки врагов к советской земле.
В один из таких тревожных дней Дубова вызвал секретарь областного комитета. Секретарь был, видимо, сильно расстроен. Мелкие морщинки беспрестанно сходились и расходились на его молодом лице.
— Опять, — сказал он Дубову, — опять! — и забегал по комнате.
Дубов сразу понял, в чем дело.
— Не хватило чугуна, — сказал он, — Это пустяки, Базаров; сегодня получаем и нагоним в три дня. Напрасно волнуешься.
— Какого чугуна? — остановился секретарь, — Какого чугуна, Павел? Я совсем о другом.
— О другом? — изумился Дубов, словно ни о чем. кроме чугуна, не мог беседовать с секретарем обкома. — О чем другом? — И ему даже обидно стало, что секретарь так мало внимания обратил на его слова о получении чугуна.
Хотя и сказал он: «Это пустяки», маленький заводской прорыв — недовыпуск двух машин против плана — сильно беспокоил его все эти дни.
— Вот, — сказал секретарь обкома и показал ему большой конверт со штампом Центрального комитета.
