— Рико! Ведь ты любишь далеко не всех этих людей!
— Конечно, нет, — ответил он, — но они ждут подарков.
Приобретать с Энрико рождественские подарки доставляло мне большое удовольствие. Он покупал, что задумывал, никогда не спрашивая о цене, причем только в двух магазинах: своем любимом антикварном и в магазине Тиффани. У Тиффани он покупал золотые сувениры для тех, кто не любил старинных вещей, а в антикварном — вещи для тех, кому не нравились сувениры. Его доброе лицо светилось теплой улыбкой, выражавшей то, что он чувствовал, — истинно рождественское настроение и счастье. В своем отороченном мехом пальто он казался очень крупным, когда расхаживал по магазину. Вот он остановился у прилавка, рассматривая что-то в витрине:
— Посмотри, Дора! Какие чудесные коробочки для пудры и помады.
Продавец заметно оживился. С его лица сбежало скучающее выражение. Энрико указал на коробочки не пальцем, а всей рукой — жест, который мне показался символом безграничной щедрости его сердца. Он тщательно осмотрел узоры и выбрал четыре образца.
— Мы возьмем 50 таких, 30 таких, 10 таких и одну такую.
Продавец сказал, заикаясь, что должен посмотреть, найдется ли такое количество. Мы прошли к отделу, где продавались портсигары, и там в ответ на его просьбу последовала такая же реакция. Затем мы выбирали браслеты и ожерелья. К этому времени все уже знали, что Карузо покупает рождественские подарки, и хозяин магазина вышел приветствовать нас.
— Очень вам обязан, — сказал Энрико, дружески здороваясь с ним за руку, — я хочу сделать специальный заказ.
Мы сели за стол, и Энрико сделал набросок золотого брелока к часам — подарка, который он хотел преподнести в этом году своим близким друзьям.
— Сделайте и пришлите мне 20 таких брелоков.
Мы пожали всем руки и вышли от Тиффани, не задумываясь о том, сколько денег истратили, и направились в антикварный магазин. Там Энрико выбирал вещи в соответствии со вкусом тех, кому они предназначались.
— Они ужасны и не нравятся мне, но их собирают и находят в этом какой-то интерес.
Однако существовал один человек, подарок для которого он выбирал так, будто собирался поместить его в свою коллекцию. Это была пожилая знатная дама — миссис Огден Гёлет. Энрико очень хорошо относился к ней, и они в течение многих лет оставались друзьями. У нее была первая ложа в «Золотой подкове», и Карузо всегда улыбался ей, выходя на сцену. После каждой премьеры он посылал ей клавир с автографом, а она звонила по телефону, чтобы поблагодарить его за великолепное пение. Однажды мы пригласили ее на ланч в наш излюбленный маленький итальянский ресторанчик. Ей понравилось там. Энрико с сыновней нежностью наблюдал, как ее маленькие ручки в белых замшевых перчатках справляются с большим блюдом спагетти.
