В конце апреля ему предстояло отправиться на два месяца на Кубу, чтобы петь в Гаване. Я не могла поехать с ним, потому что Глория была слишком мала для такого путешествия, а оставить ее одну мы не могли. Накануне его отъезда мы завтракали в казино в Центральном парке. Я обратила внимание на большой открытый «Паккард» — прекрасный автомобиль серого цвета. После завтрака я ждала Энрико в парке, пока он расплачивался. Парк был очень красив в эту пору, и мы немного погуляли, прежде чем идти домой. У входа в наш отель стоял автомобиль.
— Посмотри, — сказала я, когда мы подошли к отелю, — это тот самый «Паккард», который я видела у казино.
Он твой, — сказал Энрико, — я купил его после завтрака.
12 тысяч долларов, предложенные Энрико владельцу машины, убедили того продать ее.
В день отъезда я вошла рано утром в студию и увидела там Энрико, державшего на коленях Глорию. Фучито играл на рояле, а Энрико отбивал такт рукой девочки.
— Я учу ее песне «О, мистер Пайпер» — о волшебной королеве.
Он начал вполголоса напевать. Глория была очень довольна.
Ты видишь, ей нравится голос отца.
Дочери исполнилось тогда три месяца.
После отъезда Энрико я вместе с Глорией, Нэнни, моим братом, его женой и детьми и всей прислугой переехала на лето в Истхемптон (Лонг-Айленд): Мы разместились в невысоком доме с большой студией на первом этаже. На втором этаже, рядом с моей спальней, находился кабинет Энрико, куда можно было попасть по лестнице прямо из сада. В этом прекрасном саду были разбиты огромные клумбы розовых цинний, а к небольшому озеру спускались ирисовые террасы. Через неделю после нашего переезда я была ошеломлена, прочтя в газетах, что «Никербокер-Отель» продан.
Когда Энрико сообщил мне по телеграфу, что надо делать, я немедленно выехала в Нью-Йорк. Муж очень расстроился.
Атланта
Штат Джорджия
27 апреля
Моя дорогая Дора!
Вчера вечером, когда я шел в ресторан поужинать, меня остановил хозяин отеля и сказал:
— «Никербокер-Отель» продан. Если вы не против, подумайте о предложении, сделанном вам много лет назад «Бил- тмор-Отелем».
Сначала я ничего не понял, но он показал мне газету, в которой сообщалось о продаже «Никербокер-Отеля» и превращении его в административное помещение. Можешь себе вообразить, как я после этого отдыхал. Не поужинав, я, очень расстроенный, пошел обратно, думая о тебе и о трудностях, с которыми тебе придется столкнуться. Как-нибудь зайди или напиши Бауману в «Билтмор-Отель» и сообщи, что Карузо номнит предложение, сделанное ему много лет назад. Тогда меня пригласили жить на восемнадцатом этаже бесплатно. Я отказался, так как не хотел жить, не платя ничего. Теперь же, если у нас будет неплохое помещение за меньшую плату, чем в «Никербокере», — это недурной вариант, так как отель удобно расположен, принимая во внимание интересы нашей дочурки.
