Она резко обернулась. Хабибуло лежал неподвижно, закинув голову, правая рука повисла чуть не до самой земли.
— Санитар, поправьте, — сказала она как можно спокойнее, стараясь не выдать своей догадки и сама еще не желая верить в нее.
— Мабуть, спит, — отозвался Нехай, подходя к Хабибуло и беря его за руку. — О, ни-и. Вже вмер.
Он произнес это ровным голосом, как будто «вмер» было обычным состоянием человека.
Настенька бросилась в задний тамбур, где отдыхала Галина Михайловна.
Галина Михайловна вскочила, словно и не спала, на ходу надела халат и на виду у Настеньки вся подобралась, подтянулась и несуетливым шагом вышла к раненым.
От движения пламя плошек качнулось. Тени метнулись по углам, и Настеньке вновь показалось, что кто-то скрылся от их глаз. Ей представилось, что этот к т о - т о и приносит им несчастье. На мгновение ей сделалось жутко, и она едва удержалась, чтобы не схватиться за Галину Михайловну…
Когда Хабибуло вынесли из палатки, Яков Федорович начал сокрушаться:
— Ну что же это, а? Он, значит, предчувствие имел, адрес-то предлагал. А я-то…
— А вы, — строго произнесла Галина Михайловна, — силы должны беречь.
— Нет, как же… Это ж… Ведь грех-то какой.
— Не терзайтесь, — смягчилась Галина Михайловна. — Не от нас зависит. А написать — мы напишем. Адрес у нас есть.
Настенька опять сидела у танкиста. Теперь она спать не могла. Ее возбуждала мысль: «Не прозевать. Не проворонить». И хотя к смерти Хабибуло она не была причастна и никто из них не был причастен, все-таки ей казалось, что они просмотрели. Вот эти тени, что скачут по углам, пользуясь их отсутствием, подобрались к солдату и унесли его.
«Но я не допущу, не допущу», — твердила она и украдкой озиралась по сторонам.
Танкист все так же лежал, закрыв глаза. На лбу снова выступили капельки пота. Настенька осторожно промокнула их марлевым тампоном.
— Умер Хабибуло? — неожиданно спросил танкист.
— Его перенесли в другую палатку, — солгала Настенька.
— Под звездочку, — после долгой паузы произнес танкист.
Настенька была поражена тем,-что он все, оказывается, чувствует и понимает, хотя вроде бы спит и не открывает глаза.
«Нет, нет. Не допущу, не допущу», — продолжала твердить она.
На улице кто-то загукал, и Настенька вздрогнула, напугавшись этого неизвестного звука.
— Филин, — отозвался танкист.
«Да спит он или нет? — взволновалась Настенька. — Быть может, это перед смертью он так все улавливает? Нет, нет, не допущу».
— Пора, — тихо проговорила Галина Михайловна, неслышно подходя к Настеньке, протянула шприц.
