— Ура-а! — не выдержала Стома и опять, как когда-то перед танкистами, запрыгала, размахивая пилоткой.
И Сафронов начал махать летчикам, и Чернышев, и другие. Летчики, наверное, не видели этих приветствий, не успевали увидеть. Самолеты летели и летели, волна за волной.
«Катюши» угрожающе шипели, выбрасывая огненные стрелы в сторону врага.
Это длилось долго. Большинство людей разошлись по своим местам. Лишь Сафронов да еще несколько человек продолжали стоять на опушке, захваченные удивительным зрелищем. Сафронов так бы и стоял до конца артподготовки, если бы его не окликнули негромко, но внятно:
— Товарищ Сафронов, кхе-кхе… Я к вам зашел, кхе-кхе, а в палатке вас нет.
Перед ним стоял замполит капитан Доброхотов. Сафронов виновато повел руками.
— Что вы… кхе-кхе… Это правильно. У меня у самого на душе праздник… кхе-кхе. — Замполит привычно покашливал, приглаживая ладонью седую прядь. — Но у нас начинаются будни. Тяжелые будни. Вы как… кхе-кхе… готовы?
— Да вроде бы. Только вот санитара нет. И коллектив еще не сработался.
— Вы в точку… кхе-кхе… насчет коллектива, — поддержал Доброхотов и совсем по-штатски взял Сафронова под руку. — Ну а если что, вы… кхе-кхе, не стесняйтесь, обращайтесь. Мы ведь с вами как-никак почти земляки, кхе-кхе…
Весь этот день медсанбат ожидал раненых. Хирурги — Штукин и Дорда, — в стерильных халатах, с намытыми руками, не выходили из операционной. «Стерильная» сестра сидела у столика с инструментами. Лейтенант Кубышкин по приказанию Сафронова не один раз выбегая на дорогу: «Может, сбились? Может, не туда едут?» В конце концов Сафронов не выдержал, обратился к НШ:
— Машины попутной не будет? Проверить бы. Может, что с указками?
Царапкин тотчас распорядился завести мотоцикл, который успели исправить, а Сафронов поехал к развилкам дорог. Он убедился: указки на месте. Но раненых нет. А они должны, должны быть.
Появился корпусной врач, и все выяснилось: «Раненые поступают в медсанбаты пехотных частей, которые выдвинулись ближе нас. Так и положено. Наш корпус вошел в прорыв. Ожидайте. Готовность номер один».
Вечером загудела машина.
— Кажись, — произнес Галкин, и весь приемно-сортировочный взвод выскочил из палатки.
На открытом «виллисе» привезли сержанта. Несчастный случай.
— Руку свернул. Еще хорошо отделался, — рассказывал тот, кто доставил пострадавшего.
Сержанта провели в палатку, усадили перед самодельным столиком, и, пока он жадно ел, а Люба заполняла положенную для всех «карточку передового района», все разглядывали его с любопытством, точно он был пришельцем с другой планеты.
