Горбач, судя по его виноватому виду, все сам прекрасно сознавал и был несказанно рад тому, что его заменяют, и потому только согласно вздыхал, встречаясь с неодобрительным взглядом Сафронова.
— Где у вас тут можно почиститься? — спросил Сафронов.
Горбач опять развел руками.
— Бархотку могу принести.
— Принесите. И предупредите кухню, чтобы задержала ужин до построения.
Когда Сафронов привел себя в порядок, почистился, подшил подворотничок, подошел как раз час ужина.
Они спустились вниз и еще издали услышали неодобрительный шум. За домом, на чудесной лужайке, освещенной солнцем, гудела толпа — человек двести. Давно уже Сафронов не видел подобного зрелища. Толпа напомнила ему давнее время — приезд на военфак. Но то были зеленые мальчишки, спешно собранные со всех концов страны. А тут обстрелянные солдаты, прошедшие через бои, отслужившие не день и не два в армии. Одеты они были кто во что, кто в шинель, кто в бушлат, кто в гимнастерку. На многих не было головных уборов. На ногах сапоги, ботинки, портянки, затянутые бечевкой, а кое-кто и босой, благо что июльское тепло позволяло ходить без обуви. Кое на ком белели повязки. Кто-то стоял, опираясь на палку, на какой-то дрючок, выдернутый из забора.
«Ну и капелла!» — изумился Сафронов.
Его удивило еще и другое открытие: «Ведь к нам-то они поступали, наверное, в таком же виде. Но там, в спешке, в потоке, в движении, это не бросалось в глаза и не удручало. Вот как не вспомнить тут слова начальника курса: „Армия — это прежде всего порядок и дисциплина“».
— Стройте людей, — сказал Сафронов.
Горбач бросился вперед, словно обрадовался предложению. Оно приближало его к желанной минуте — отъезду.
— Строиться, товарищи. Прошу построиться, — донесся его неуверенный голос.
Толпа смотрела на него недоброжелательно, но, видя рядом нового офицера, подтянутого и начищенного, постепенно примолкла и пришла в движение.
— Товарищи! — Горбач вскинул обе руки, призывая к тишине. — Все построились?
— Жрать не даешь, а строить — строишь, — послышался негромкий ропот.
— Это быстро, товарищи, быстро.
Люди наконец поняли, что ужин все равно дадут только после построения, и заспешили.
— Товарищи! — изо всех сил крикнул Горбач, когда люди изобразили нечто отдаленно напоминающее строй. — У вас новый начальник. Это замечательный доктор. Строевой офицер. Он академию закончил, — добавил Горбач для большей важности. — Вот, рекомендую, капитан Сафронов.
«Зачем он?» — в сердцах обругал его Сафронов, но медлить было нельзя, и он шагнул вперед, вскинул голову и медленно оглядел растянувшуюся на добрых сто метров неровную цепочку своих новых подчиненных. По мере того как он оглядывал людей, строй выравнивался, солдаты невольно подтягивались, не желая выглядеть хуже других.
