Сафронов когда-то восхищался профессором Зиминым, умеющим вдохновлять самых тяжелых больных. Сейчас он восхитился Галиной Михайловной. Несколько минут он стоял у входа, наблюдая, как она неторопливо и достойно, с заведомым желанием помочь, подходила то к одному, то к другому послеоперационному и там, где она появлялась, стихали стоны, жалобы, просьбы, смягчался взгляд. Он успел заметить, что раненая мать находится справа в дальнем углу, а рядом с нею — пленный немецкий офицер. Он, верно, еще не пришел в себя после наркоза, лежал с закрытыми глазами.
Галина Михайловна почувствовала присутствие Сафронова, не оборачиваясь, отозвалась:
— Я скоро освобожусь.
Неподалеку от палатки, за кустами, слышались детские голоса.
Сафронов приблизился, спросил негромко, чтобы не напугать:
— Как живете?
Детишки замолчали.
— Вы что? Разве забыли? Я — доктор.
Девочка взглянула на него из-под насупленных бровей:
— У-у, зачем мамане ногу отрезал?
— Это не я…
— Это не он, — раздался голос Галины Михайловны, которая неслышно подошла сзади. — А потом, я уже тебе объясняла, Лида: если бы ногу не отрезали, маманя умерла бы… Ну… Играйте…
Она кивнула Сафронову, и они пошли в глубь леса.
Галина Михайловна молчала. Лицо ее смягчилось, взгляд потеплел. Видно, добрые воспоминания наполнили ее. Сафронов шел не спеша, изредка поглядывая на свою спутницу.
— Товарищ гвардии… — донесся вслед голос Галкина.
— Это меня, — встрепенулся Сафронов.
— Идите, — мягко сказала Галина Михайловна, точно извинилась за то, что задержала его. — Появляйтесь, Валентин Иванович. Мне хорошо с вами.
Сафронов не нашелся, что ответить, поклонился и поспешил на голос.
— Корпусной начальник приехавши. Где, говорит, капитан Сафронов? А сестра Стома говорит: по делу ушел. А он говорит, чтоб сей минут был, — объяснил Галкин по дороге, стараясь забегать вперед, чтобы видеть лицо Сафронова.
Корпусной врач стоял у машины, разговаривал с капитаном Чернышевым.
Сафронов, как положено, доложил о прибытии:
— По вашему вызову…
— Расхлебывай, кашу, орел. Сам заварил, — произнес корпусной, натягивая улыбку на лоснящееся, покрытое загаром лицо. — Поедешь со мной. Ну, не понимаешь? Сам же агитировал за легкораненых. Там уже набралась целая команда. Вот и будешь ею командовать. Даю пять минут на сборы.
Сафронов козырнул и бросился в палатку. Там находились все его подчиненные. Они смотрели на своего командира как-то растерянно.
— Кубышкин, — наказал Сафронов, — чтоб тут порядок был.
