Лепта | страница 13

Отец Иоанн, одетый по-вчерашнему{15} торжественно, оглаживая свою черную бороду, громогласно возглашал клятвенное обещание государю императору.

Саша во все глаза глядел на профессоров, на воспитанников. Что же это? Да был ли вчерашний день? Была ли стрельба, и пушки, и сеча под окнами? Может, это дурной сон?..

Федор Иордан шепнул ему:

— Я думал, Академию разломают. В третий этаж ядро попало…

Саша кивнул. И стал повторять за отцом Иоанном:

— …обещаюсь и клянусь всемогущим богом перед святым Евангелием в том, что хочу и должен его императорскому величеству, своему истинному и природному всемилостивейшему великому государю императору Николаю Павловичу, самодержцу всероссийскому, и его императорского величества всероссийского престола наследнику, его императорскому высочеству великому князю Александру Николаевичу, верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови…

Саша смотрел на праотцев, торжественно и умиленно вторивших протоиерею Иоанну, на президента, благостно кивающего вслед каждому слову клятвенного обещания, и вдруг осознал, что это он — Саша Иванов — присягает новому царю, который стрелял вчера из грозных пушек… Ему стало страшно.

Саша вышел из церкви, когда все окончилось, и сейчас же подался на улицу. На Неве были еще видны следы костров, проруби. Возле них рыжие пятна… крови. Саша пошел было к реке, но его остановил солдат-часовой.

— Проходите, тут нельзя.

Рассвет уж наступил. Где-то под Петербургом горели леса, и небо затянуло тяжелым свинцовым дымом. Саша с тревогой посмотрел на этот дым, на памятник Петру Великому, возле которого вчера были толпы, и поскорее вернулся в Академию…

Не ослушался Саша батюшки — Андрея Ивановича: взял для программы на Большую золотую медаль трехфигурную композицию — сюжет из истории Иосифа Прекрасного. С утра до позднего вечера не выпускал он из рук палитры и кисти. Из мастерской носа не высовывал. Устанет с натурщиками работать, пишет образа для церквей — у батюшки заказов не счесть — или бежит в другую комнату помочь зятю Андрею Сухих, никак он не закончит своего Одиссея. А выпадет свободная минута, в Библии вычитывает подробности, которые пригодятся в картине «Иосиф, толкующий сны».

Что вокруг происходило — об этом лучше не думать! Но как не думать? Он шарахался от каждого стука в дверь, от всякого громкого голоса.

Он все, все знал, все слышал: что арестовано пол-Петербурга, что Петропавловская крепость забита бунтовщиками, что в Зимнем день и ночь идут допросы, следствие. Арестованные — цвет общества. Какие имена называют — князь Трубецкой, князь Оболенский, князь Одоевский. Сам царь допрашивает заговорщиков.