Панчито начинал рассказывать какую-нибудь историю про пиратов и матросов, которую он вычитал в романе Сальгари. Мартика восторженно смотрела на него. В ее глазах он становился Сандоканом.
Но потом, три или четыре воскресенья спустя, Кармен-Роса заметила, что Себастьян не улавливает смысла ее слов, когда она говорит, только смотрит на нее, а слушает невнимательно, и глаза его ищут что-то, что лучше выражает ее сущность, нежели произносимые ею слова.
— Какие миленькие платочки вы привезли нам в прошлое воскресенье, Себастьян.
— Очень рад, очень рад, — отвечал он, не вдумываясь в смысл ее фразы, но напряженно внимая звукам ее голоса.
Она заметила также, что с понедельника начинала считать дни, но вела этот счет по-своему: «Пять дней до воскресенья, четыре дня до воскресенья, три дня до воскресенья, завтра воскресенье, воскресенье».
Однажды Себастьян не приехал. Кармен-Роса ждала его до полудня. В мантилье, с четками в руках она бродила по садику, делая вид, будто обирает с кустов сухие листья. Панчито и Марта не придали случившемуся никакого значения.
— Раз Себастьян не едет, значит в Парапаре интересный петушиный бой, — только и сказал Панчито.
Мартика с ехидцей посмотрела на Кармен-Росу:
— Или его милая не пустила.
Кармен-Росой овладели дурные предчувствия. «Он заболел». Она была уверена в этом и представляла себе, как он мечется в жару, покинутый и беспомощный, в пустом, пыльном доме. Ее охватила материнская тревога, томительное желание быть вместе с ним и отирать пот с его лба платком, который он ей подарил.
«В Парапаре петушиные бои», вспоминала она. С чего она взяла, будто он заболел? Ведь он дикарь, он остался ради того, чтобы лишний раз среди пьяных криков, угроз и ругани насладиться кровавой схваткой двух петухов, убивающих друг друга на площадке патио. Кармен-Росе показался далеким и чуждым этот любитель петушиных боев, недостойный ее дружбы, этот закоренелый игрок, способный вызвать только отвращение.
«Его милая не пустила». Она вспомнила шутку Мартики. А если бы это не было шуткой? Если бы и в самом деле у него была невеста или возлюбленная? Если есть женщина, которая запретила ему ездить по воскресеньям в Ортис? Эта мысль обеспокоила ее больше, чем предположение, что он болен. На нее, как в детстве, вдруг напало ничем не объяснимое желание заплакать. И тогда она поняла, что непоправимо влюблена.
Около полудня послышался стук копыт по булыжникам. Кармен-Роса с надеждой подняла глаза от цветов капачо. Но это был не Себастьян. Какой-то всадник проехал мимо, бог знает куда.
