— Извини, опоздала, — сказала она, поправляя воротник. — У Сэма нелады в Еврейской школе.
— Ой-вэй.
— Точно. Ну, как бы оно ни было, вот я. Физически и духовно.
— Может, сначала по кофе?
— Я пытаюсь его не пить.
— Почему?
— Слишком завишу от него.
— Но это беда, только если кофе нет под рукой.
— И Джейкоб говорит…
— И это беда, только если Джейкоб рядом.
Джулия хихикнула, не вполне понимая, смеется его шутке или своей девчоночьей неспособности устоять перед его мальчишеским обаянием.
— Надо заслужить кофеин, — сказала она, принимая из его руки чрезмерно состаренную бронзовую шишку.
— Тогда у меня есть новости, — сказал Марк.
— И у меня. А мы не будем ждать Дженнифер?
— Нам не нужно. Это и есть моя новость.
— Ты о чем?
— Мы с Дженнифер разводимся.
— Что?
— Мы разошлись еще в мае.
— Ты сказал разводитесь.
— Мы разошлись. Теперь разводимся.
— Нет, — сказала Джулия, сжимая бронзовый шар и еще больше его состаривая, — вы — нет.
— Что мы — нет?
— Не разошлись.
— Я бы знал.
— Но вы были вместе. Мы же ходили в Кеннеди-центр.
— Да, мы были на постановке.
— Вы смеялись и касались друг друга, я видела.
— Мы друзья. Друзья смеются.
— Но не касаются друг друга.
Марк протянул руку и тронул Джулию за плечо. Она невольно отстранилась, отчего оба они рассмеялись.
— Мы друзья, которые были женаты, — пояснил Марк.
Джулия заложила прядь волос за ухо и добавила:
— Которые все еще женаты.
— Которые скоро не будут.
— Не думаю, что это правильно.
— Правильно?
— Происходящее.
Марк выставил руку без кольца:
— Происходит уже настолько давно, что полоска загорела.
К ним подошла тощая служащая:
— Могу я вам чем-то помочь сегодня?
— Может быть, завтра, — сказала Джулия.
— Думаю, мы тут разберемся, — произнес Марк с улыбкой, показавшейся Джулии столь же игривой, сколь и та, с которой Марк встретил ее.
— Если что, я здесь, — сказала продавщица.
Джулия положила ручку, пожалуй, чересчур резко, и взяла другую, стальной многоугольник — до смешного тугой, до отвращения маскулинный.
— Что ж, Марк… И не знаю, что тебе сказать.
— "Поздравляю"?
— "Поздравляю"?
— Ну, конечно.
— Это вообще не кажется уместным.
— Но мы сейчас говорим о моих ощущениях.
— Поздравить? Серьезно?
— Я молод. Ну, не совсем, но все-таки.
— Без "не совсем".
— Ты права. Мы определенно молоды. Будь нам по семьдесят, тогда все было бы иначе. Даже, наверное, и в шестьдесят, и в пятьдесят. Может, тогда я бы сказал: "Ну, вот это и есть я. Таков мой удел". Но мне сорок четыре. Еще огромная часть моей жизни впереди. И то же самое у Дженнифер. Мы поняли, что будем счастливее, если проживем каждый свою жизнь. Это хорошо. Уж точно лучше, чем притворяться, или подавлять себя, или с головой уйти в чувство ответственности за свою роль и не спрашивать себя, та ли это роль, которую ты бы выбрал сам. Я еще молод, Джулия, и я выбираю счастье.
