Игарка снова улыбнулся, выказав все свои крупные желтые зубы. Ему все больше чем-то нравился этот лупоглазый, белозубый парень, и он не хотел огорчать его сообщением, что Сидор Плошкин, который, как понял из рассказа профессора Игарка, насильно угнал этих людей из лагеря, еще жив.
— Яа-ак цэ — стреляй? — опешил Пашка. — Цэ ты стреляй дядьку Си-идора-а? — И ткнул для убедительности в сторону Игарки пальцем.
— Моя, однако, маленько стреляй делай, — радостно покивав головой, еще шире улыбнулся Игарка. — Моя твоя стреляй нету, моя твоя жалей. Игарка — хороши люди, шибко хороши люди. — И опять в голосе якута зазвучали бабьи нотки.
— Ах-х!.. Ах ты гнида косоглаза! — воскликнул Пашка с изумлением, все еще не веря, что это вот чучело могло убить дядьку Сидора, такого разумного и крепкого мужика. Он выхватил из-за пояса топор. — Та я ж тэбя, погана твоя душа!..
Но Пашка не успел сделать и двух шагов, как Игарка вскинул винтовку и воскликнул с угрожающей хрипотцой:
— Твоя стой, моя стреляй делай! Ходи не надо, однако!
— Ходи-стреляй! Ах ты, мать твою! — совсем взбеленился Пашка, взмахнул топором и с воплем кинулся на Игарку.
Точно так же когда-то он безоглядно кинулся с топором на милиционеров и хуторских активистов, когда те пришли раскулачивать многолюдный курень Дедыко. Но тогда Пашку сбили с ног, повязали и отправили на суд в станицу Белореченскую.
И на сей раз Пашке не удалось воспользоваться топором: пуля вошла ему прямо в лоб, прямо над переносицей, а выстрела Пашка так и не услыхал. Он крутнулся на месте и рухнул навзничь, выронив топор и широко раскинув руки. Его черные, слегка выпуклые хохлацкие глаза уставились гневно в пасмурное небо, словно небо было виновато в его неудавшейся жизни и в такой ранней смерти.
Игарка опустил винтовку и с сожалением покачал головой: видят духи неба и гор, камней и деревьев: он не хотел убивать этого парня.
Вздыхая и бормоча, Игарка присел на корточки в нескольких шагах от убитого им человека, согнулся, расправил малахай, чтобы не капало на лицо, вытащил трубочку, набил ее табаком и закурил, с печалью глядя в мертвое лицо парня.
Смутные мысли теснились в голове старого якута. Когда-то у него тоже был сын, но его убили красные партизаны, убили за то, что он вывел из тайги отряд семеновцев, со всех сторон окруженный этими партизанами. А почему ж ему было не вывести этот отряд, если его об этом попросили и дали сразу же всякого товару и патронов? Мужчины рода Игарки всегда помогали тем, кто их об этом просил, потому что никто не знал тайги так хорошо, как они.
