Выражение на лице Адейеми прояснилось, и он добавил:
– После первого голосования наступила определенная эйфория. Видимо, это было не очень благопристойно. Больше такого не случится.
Ломели перехватил Беллини, когда тот собирался подняться в свой номер, и сказал ему то же, что говорил остальным.
– Я чувствую себя очень несчастным из-за того, что несколько голосов, которые я получил, достались мне за ваш счет, – добавил он.
– Не переживайте. У меня словно гора с плеч. Похоже, возникло всеобщее ощущение, что перспективы сесть на папский трон для меня становятся все призрачнее. Если так – а я молюсь, чтобы так оно и было, – я могу только надеяться, чтобы победителем стали вы.
Беллини взял Ломели под руку, и два старых приятеля пошли вверх по лестнице.
– Вы – единственный из нас, кто обладает чистотой и интеллектом, чтобы стать папой, – сказал Ломели.
– Нет. Спасибо вам. Но я слишком раздражителен, а нам нельзя иметь раздражительного папу. Но вы должны быть осторожны, Якопо. Я говорю это серьезно: если мои позиции еще более ослабятся, основная часть моих сторонников, вероятно, перейдет к вам.
– Нет-нет-нет, это было бы кошмаром!
– Подумайте. Наши соотечественники отчаянно хотят иметь папу-итальянца, но в то же время большинству из них невыносима сама мысль о Тедеско. Если я потерплю неудачу, то единственным приемлемым кандидатом, за которым они могут пойти, становитесь вы.
Ломели остановился как вкопанный.
– Какая ужасная мысль! Этого нельзя допустить!
Они двинулись дальше, и он добавил:
– Возможно, Адейеми окажется приемлемой кандидатурой. Ветер явно дует в его паруса.
– Адейеми? Человек, который дал понять, что гомосексуалов в этом мире следует содержать в тюрьме, а в другом – в аду? Никакая он не приемлемая кандидатура!
Они поднялись на второй этаж. Свечи, мерцавшие у дверей апартаментов покойного папы, проливали красное сияние на площадку. Два старших кардинала избирательной коллегии постояли несколько секунд, созерцая запечатанную дверь.
– О чем он думал в последние недели? – Этот вопрос Беллини, казалось, обратил к самому себе.
– Не спрашивайте меня, – сказал Ломели. – Я за последний месяц ни разу не встречался с ним.
– Жаль! Он был странный. Недоступный. Таинственный. Я думаю, он предчувствовал смерть и его голова была полна всяких необычных идей. Я очень сильно ощущаю его присутствие. А вы?
– И я. Я продолжаю говорить с ним. И часто чувствую, что он смотрит на нас.
– Я в этом уверен. Что ж, здесь мы расстаемся. Мне на третий. – Беллини посмотрел на свой дверной ключ. – Комната триста один. Вероятно, мой номер прямо над покоями его святейшества. Может быть, его дух излучает себя через пол и поэтому я испытываю такое беспокойство? Выспитесь хорошо, Якопо. Кто знает, где мы будем в это время завтра.
