— Ну, а как вы думаете, Федор Григорьевич?
— Тромбоз сосудов кишечника, — сказал Горохов и добавил, нахмурясь: — Прогноз пессима. Шансы ничтожны.
Сергей Сергеевич смотрел на Горохова с удовлетворением.
Крупиной всегда казалось, что хотя Сергей Сергеевич и Горохов часто спорят, в чем-то они очень подходят друг другу, и эта мысль была ей приятна.
— Вы угадали, Федор Григорьевич, — сказал Кулагин. — Вернее, не угадали, а решили правильно. Я, — он сделал легкое ударение на «я», — я тоже так думаю. У Михайловского, — он оглядел всех, — тромбоз, или, как говорили раньше, инфаркт кишечника. Распознать его нелегко. Диагностика тромбозов сложна и запутанна. Но это один из самых захватывающих отделов хирургии, и он заслуживает пристального внимания.
Горохов насторожился и улыбнулся, не отводя глаз от Кулагина. И на лице Сергея Сергеевича тоже проглядывала хитринка.
Кулагин высказал присутствующим свои доводы в пользу операции, кивком подозвал Тамару Савельевну, вполголоса, но так, что все слышали, попросил ее выяснить, здесь ли родственники Михайловского.
Крупина вышла.
— Итак, друзья мои, — уже не глядя на Горохова, вполне серьезно продолжал Кулагин, — не берите на себя смелости и ответственности без крайней надобности откладывать любую операцию. Может получиться, что будущее поле боя станет вообще непригодным.
«Ну, а я что говорю? — подумал Горохов, напрасно стараясь перехватить взгляд Кулагина. — Это же мои мысли, седой черт! Только ты — вообще, а я — про Чижову». Ему не терпелось, чтобы поскорее ушли все эти студенты и практиканты, тем более что половина из них — бездари, холодные беспозвоночные бездари, из которых никогда не выйдут врачи. И зря шеф тратит на них свой огонь или вдохновение или как там это называется. Он, конечно, закоснел, до чертиков стал косен и труслив, но — что поделаешь? — такая школа! Он за эту свою школу на стену влезет и по карнизу побежит. Это можно уважать, хотя иной раз просто терпенья не хватает.
— Теперь, после того, как мы с вами избавились от мыслей-паразитов, то есть от других возможных вариантов, — продолжал Кулагин, — остается решить: нужна ли срочная операция? Можно бы тайно проголосовать, — улыбнулся он своей шутке, — но некогда. Нам дано страшное право сказать «да» или «нет», и сказать безотлагательно.
«Разболтался… Любуется собственным красноречием. Чувство ответственности врача воспитывает. И все зря! Кто сам этого не понимает, тому не привьешь, — думал Горохов, нетерпеливо поглядывая на часы. — Уж лучше бы мне к матери сходить, дрова у нее наверняка кончились».
