Пока дышу... | страница 34
— Кто за срочную операцию, поднимите руки. Девять. Кто против? Два. Кто воздержался? Один. Итак, за — больше, чем против. Решено. Ну, а что бы вы сказали родным? — спросил Кулагин поджарого ассистента.
— Успокоил бы их. Сказал бы, что удалят отросток и…
— И все будет в порядке? Не так ли? От аппендэктомии, мол, никто в наше время не умирает? Не хотелось бы мне быть на вашем месте, когда вы вскроете полость и вместо аппендицита увидите метр безжизненной кишки. Поторопились, коллега! Идите вниз, побеседуйте с родственниками Михайловского. Скажите, что предстоит сложная операция и профессор не может поручиться за благополучный исход.
Вошла Крупина.
— Родственники ждут? — спросил Сергей Сергеевич.
— Да.
— Ну, идите, побеседуйте с ними. Все можете быть свободны. Оперировать я попрошу доктора Горохова.
«Вот и наколол матери дров, — подумал Горохов без особой, впрочем, досады: случай действительно интересный. — А старик — хитрец!»
И едва только все покинули кабинет — покинули мигом, даже не скрывая стремления поскорее удрать, Федор Григорьевич так и сказал профессору:
— А вы хитрец, Сергей Сергеевич. Вы же не для этих типчиков Михайловского расписывали, а для меня, верно? Только не думайте, что сердечно-сосудистые я променяю на ваши тромбозы. Нет уж, тому не бывать.
— Тромбозы пока, слава всевышнему, не мои. И мы с вами не на толкучке, — строго заметил профессор. — И здесь были не «типчики», а, надо полагать, ваши молодые товарищи. В общем, от скромности вы не умрете, коллега. Но если вам уж очень не по душе, я прооперирую Михайловского сам.
Кулагин говорил все это, уже сняв халат. В дорогом, но корректном костюме он был особенно представителен и импозантен. И молод был просто на удивление. Впрочем, такие вообще не старятся, такие когда-нибудь, но очень не скоро, просто умирают.
— Нет, Сергей Сергеевич, с вашего разрешения я прооперирую Михайловского, однако же не в м е с т о Чижовой. Не откупайтесь от меня некрозами и тромбозами, — сказал Горохов, понимая, что сегодня, кажется, напозволял себе с профессором действительно слишком много.
— Если вы думаете начать день сначала, Федор Григорьевич, то должен заметить, что я все-таки несколько устал. Что касается Чижовой, то, похоже, мне нечего вам запрещать. Вы еще не нашли пути к сердцу этой больной, каким бы оно ни было. Так ищите! Исследуйте! А пока идите мойтесь. Я в самом деле уже устал.
Кулагин ушел. Задумчиво глядя ему вслед, Горохов вытащил коробку своих неизменных «Любительских».