— Уж не рак ли? — иронично спросил Тарасов.
— Почка отказывается работать. И без операции с нею не справиться.
— А диета? Лекарства?
— Нет. Этого мало.
— А если я не соглашусь?
— Не исключено возникновение опухоли. Может быть, не скоро, но такая угроза есть.
— Спасибо.
— Благодарить будете после операции.
— Можно вам задать вопрос? — взволнованно откашлявшись, спросил Тарасов, хотя до сих пор задавал вопросы без всякого на то разрешения.
Кулагин кивнул.
— Вы думаете, что я выживу?
— Убежден. Сердца режем и сшиваем. Больше двух тысяч пересаженных почек работает…
— На сто процентов?
Профессор едва заметно кивнул.
— Еще один и последний вопрос: сколько я проживу после операции? Год? Два? Пять?
— Это будет зависеть не от меня. И давайте прекратим эту викторину. Подумайте и скажите ваше решение. Завтра я вас вызову.
— Почему так срочно?
— Потому что тянуть вообще не следует.
Кулагин встал, и стул исчез из-под него так же незаметно, как и появился. Он отошел от Тарасова, не прощаясь, не улыбнувшись, строгий, деловой.
Тарасов был обескуражен, страшно взволнован. Но, с другой стороны, думал он, зачем бы профессору так торопить его с операцией, если все безнадежно? Господи, а вдруг? А вдруг все-таки?..
Кулагин с врачами был уже у второй койки.
— Глеб Иванович Фесенко, — докладывал палатный врач. — Хронический аппендицит.
— Ясно. Дальше.
— Грыжа.
Кулагин быстро пересел со стула на край кровати, отвернул одеяло, обнажил тело и поморщился: жир!
— Привстаньте! Кашляйте! Легче! Надуйте живот! Сильней! Еще раз! Хорошо! Отлично!
— Так что же вы мне скажете? — спросил толстоватый человек, когда Кулагин закончил его осматривать.
— Часто бываете в разъездах? Подолгу?
— По полгода и более. Меня, как волка, ноги кормят.
— Надо оперировать.
— Когда?
— Чем раньше, тем безболезненнее это пройдет.
— А нельзя ли после Дня Победы? — Больной вздохнул. Было в нем что-то симпатичное, располагающее, то ли от Фальстафа, то ли еще от кого-то, от Кола Брюньона, что ли.
— Вы фронтовик? — улыбнулся Кулагин, словно рублем подарил, и тут же строго сказал: — Не гарантирую, что в самолете или в поезде с вами не случится беда. Сдадут вас в какую-нибудь больничку…
— Нет, нет! Это не пойдет! — забеспокоился жирный человечек.
— Ну, так вот…
Третий больной, четвертый…
— Что вы читаете, как псалтырь? — нетерпеливо и сухо сказал Кулагин палатному врачу у пятой кошки. — Попрошу впредь докладывать по памяти, не заглядывая в историю болезни. Не хватало еще, чтобы вместо врача магнитофон включали у койки больного.
