— По крайней мере, я думаю, можно… — поддержал Дюваль Калленборна, но осекся, покраснел и договорил с усилием: — Думаю, можно попробовать. На месяц-два. А там будет видно. Как ты думаешь, Питер? Пей кофе, пока горячий…
Ко всеобщему удивлению, Калленборн вдруг встал на сторону Петра, в очередной раз поражая своим умением в нужный момент находить неожиданно простые решения. Он предложил новое распределение ролей: Петр отныне полностью освобождался от овернского досье, как и ото всех других дел, связанных с коммерческим и земельным правом. Но в обмен на это, чтобы хоть немного разгрузить компаньонов, ему вменялось в обязанность курировать большую часть гражданских дел, а также те редкие уголовные дела, которые всё реже, но всё еще попадали в ведение кабинета. Стажеры, и тот и другой, должны были перейти под его начало.
Последнее условие Петра едва ли устраивало, но дальнейших дебатов не хотелось. В новой переорганизации работы Калленборн даже умудрялся выделять какие-то прямые выгоды для всех, поскольку уже сегодня казалось очевидным, что в скором времени начнет увеличиваться доля международных гражданских дел, и в том числе дел, связанных с Германией, на которые рано или поздно кому-нибудь да пришлось бы выкраивать время. Кроме того, Калленборн предлагал принять решение пока половинчатое: перераспределение обязанностей предстояло опробовать до конца года, без каких-либо переоформлений, и только затем, в случае, если это приведет к положительным результатам, было бы разумно подытожить отношения документально. На этом и порешили…
Вечером Петр задержался в кабинете позднее обычного. Был уже девятый час, все разъехались по домам, когда раздался стук в дверь.
— Анна? — спросил он. — Входите же!
На пороге вырос Мартин Грав. Подняв перед собой бутылку виски и два стакана, Грав усмехнулся и произнес:
— Я назначил жене встречу. Сегодня к тестю едем с повинной. По рюмашке?
— Входи, конечно…
Петр поднялся, сдвинул бумаги с края стола и освободил от папок стоявший сбоку от камина стул.
Водрузившись на стул, Грав плеснул в стаканы виски и тяжело вздохнул:
— Я всегда считал, что мы с тобой понимаем друг друга. Не понимаю, почему столько сложностей последнее время?
Петр хотел что-то сказать, но только развел руками.
— Ну да черт с ним! Я вот что хотел… Ты не хочешь поужинать у нас с Мартой… на неделе, — сменил Грав тему. — Малыша увидите.
— Мы с Мартой больше не живем вместе, — не сразу ответил Петр.
