Его объяснения ограничились той телеграммой.
Помню, в первый раз, когда мы приехали в Лондон повидаться с дедушкой, мама заказала столик, чтобы устроить праздничный ланч только для нас с дедушкой, а потом запланировала поход в Королевский Военный музей, посмотреть на танки и самолеты.
Мы остановились в отеле «Кларидж» — это был подарок дедушки Джона. Помню, я сидела на кровати в нарядном платье и ждала. Мама сушила волосы. Она сказала, что дедушка обычно не опаздывает. В конце концов зазвонил телефон. Звонила бабушка. Дедушка Джон заперся в спальне и отказывался выходить.
Однако в следующие годы мы все восполнили. Были и долгие прогулки по пляжу, и истории на ночь, такие длинные, что я засыпала на середине, и приготовление грудинки по семейному рецепту.
Еще он научил меня танцевать. Они с бабушкой танцевали, даже когда не было музыки. Во время войны американские военные в Англии часто водили местных девушек на танцы. Кто-то влюблялся, но большинство просто развлекалось. Дедушка Джон оставался сидеть на койке и писал письма Харриет. Он даже держал карандаш и бумагу под сиденьем самолета, на случай долгого полета обратно на базу.
Меня назвали в честь пионера авиации. В последний раз я рассказывала об этом на пляже в Монтоке. Было лето, стояла жара. Мы сидели у причала Гозмана. На нем толпились отдыхающие. Я была на завтраке по поводу дня рожденья. Плакали дети, из баров доносился смех.
Филипп поначалу стеснялся. По-моему, я попросила его посмотреть, не видно ли синего внедорожника. Сказала, что за мной должен заехать друг отца.
Летние пробки в тот день, видимо, были особенно серьезными, потому что мы проговорили очень долго. Иногда я думаю: может быть, Дейв просто сидел в машине, наблюдая за нами?
Филипп рассказывал мне, каково это, быть рыбаком. Сказал, что большая часть его улова идет в рестораны на Манхэттене. Что жизнь у него непростая, но это его жизнь. Я спросила, не жалко ли ему рыбу, и он рассмеялся, но ответил всерьез.
Он казался умным. Я гадала, захочет ли он лежать со мной на пляже и читать вслух стихи. Пыталась прочесть наизусть стихотворение Элизабет Бишоп про рыбу, но дошла только до половины.
Он спросил, видела ли я когда-нибудь, как ловят рыбу, и тут же быстро извинился. Я не обиделась, объяснила, что по-своему ясно вижу все вокруг. Вижу родителей, сад, свою спальню, вещи на стене, даже папину лодку, даже море, даже то, как ловят рыбу.
Он еще расспрашивал меня о слепоте, но я не знала, что сказать. Потом какая-то парочка попросила, чтобы мы их сфотографировали.
