И даже югу русскому идет не везде. Ислам требует жары, солнца, экзотики, — он у себя дома на Кавказе, в Крыму и в Туркестане; а в Поволжье, выше Астрахани, он какой-то странный, словно забитый.
Вот едем мы мимо большого села — три мечети в нем и две церкви — торговое село.
День воскресный, гуляет село.
Тут и гармошка, и частушки, и семечки, и самогон.
А только что это?
Да рази ж это девчата? Али, может, городские какие навестить приехали? Нет, что-то больно много — не все же село из одних приезжих состоит. Это все свои же, сельские девчата.
А на девчатах — высокие ботинки с французским каблуком, коротенькие, немного подлиннее колен, юбочки, а больше всего — легкие белые платьица, коротенькие, декольтированные и без рукавов.
А посредине площади — кружится толпа в водовороте человеческом. И доносится оттуда:
— Сливочное мороженое!.. Сливочное мороженое!..
Я спрашиваю:
— Это что же, из города, по случаю праздника, мороженщик?
— Да нет, — отвечают, — свой, деревенский. Каждое воскресенье, да и по пятницам (мусульманский праздник) торгует.
Сарафанов сейчас на Руси и в помине нет. Это только «вдовствующая императрица» и Крупская во всех госиздатовских магазинах в сарафане выставлена и внизу надпись: «Редкий снимок: Крупская в сарафане».
В толпе молодежи наш автомобиль вызывает хотя и не сенсацию, но все же — повышенный интерес. «Барышни» как-то по особенному, по «интеллихентному», не так, как своим деревенским, строят шоферу глазки, а парни смотрят на него с затаенной завистливой злобой и напускной насмешливостью.
Но шофер наш не совсем твердо знает дорогу дальше и просит кого-нибудь из парней сесть с нами — показать.
— Ну, я, што ли. Ведь ненадолго? — словно нехотя, но тем не менее поспешно, не успел бы кто другой пока вызваться, соглашается один из парней.
И вот он уже несется рядом с шофером «на машине» и не может сдержать растекающуюся лучами глуповато-блаженную улыбку, когда навстречу нам попадается группа сельских девиц.
— Он теперь недели две, по крайней мере, будет считаться завидным кавалером, «на городской машине ездил».
В город Ленинск — честное слово, читатель, он считается городом — мы приезжаем, когда уж совсем темно.
Два-три неярких огня освещают нам въезд — это огни у ворот Дома приезжих.
В Доме приезжих бывают обеды и ужины, но сейчас уже поздно и мы отправляемся на поиски ситного и колбасы.
Нет, поистине, Ленинск — город: напротив самого Дома приезжих — ларек. А в ларьке — ситный и даже колбаса местного изготовления. Впрочем, последнюю хозяин ларька не советует покупать:
