— Честно говоря, — резко взбодрился Чирикло, — в винном погребе совершенно нечем закусывать. Как насчет сходить на кухню, пока никого нет? Там и поговорим, — многообещающе предложил он и адресовал оценивающий взгляд разъехавшемуся вороту моего капари.
Я вдруг почувствовала себя так, будто под ним вообще ничего не было, и машинально запахнулась поплотнее. Чего там то нижнее платье — одно название, просвечивает насквозь…
— Поняла, — вздохнула я. — Идите. Я приведу себя в порядок и присоединюсь.
Констант разочарованно вздохнул, но Чирикло по-свойски хлопнул его по плечу, разворачивая в сторону выхода.
— Пойдем! Я сегодня утром слышал, как свинью забивали…
Я молча смотрела, как они выходят из комнаты — под непрерывную, бойкую болтовню — и делала вид, что мне вовсе не обидно, что Чирикло хочет, чтобы я держалась от расследования в стороне, и потому приложит все усилия, чтобы я не появилась на кухне раньше времени.
Раздувшийся от сытости живот тянул к полу, глаза слипались — но лисица упрямо кралась вдоль стены столовой, старательно развесив уши. Я в спальне выпускниц зарылась в чересседельную сумку в безнадежных поисках приличной одежды, но уши развесила с не меньшим тщанием.
Из-под двери невкусно пахло холодной овсянкой и винными парами, практически заглушая ни с чем не сравнимый аромат двух живых и крайне аппетитных потенциальных жертв. Я с трудом удержала лисицу от несвоевременного порыва сунуть нос в щель и принюхаться потщательнее, но тут, к счастью, ее отвлекли.
— Я знаю, кто ты и зачем здесь, — сходу объявил голос Чирикло из-за кухонной двери.
— Хорошо, — сухо отозвался Констант — с куда менее приветливыми интонациями, чем демонстрировал при мне. — Леди Хикари рассказала?
— Сам не дурак, — фыркнул ваандарар. — Что может делать в Самадже сам Безымянный асессор и его верный лорд ди Эмбер?
Я резко выпрямилась и уставилась на нежно-зеленую стену. Сочетание «Констант Эмбер» в памяти ничего особо не тревожило, а вот «лорд ди Эмбер»… склочный седой старик, которого папа именовал не иначе как головной болью всей дипломатической службы. Голосочек у него был что надо — хоть уже и попорченный старческим дребезжанием, но низкий, звучный и хорошо поставленный, любой оперный бас обзавидовался бы. И глаза, кажется, — темные…
Констант — сын герцога Лероя ри Эмбера?
И хоть бы раз поправил, когда я к нему обращалась «господин»!
Из ступора меня вырвал звучный смех — кажется, Констант выдвинул пару версий, чем могли заниматься двое половозрелых мужчин в Самадже, и версии эти не отличались выспренней нравственностью высшего света. Я наконец выдохнула, сообразив, что, если бы «лорда ди Эмбера» волновали такие мелочи, он бы сам об этом сообщил.
