— Погоди-ка, — тихо сказала я.
Чирикло бегал к забору. А потом до последнего стоял, пока его не загнали в портал…
В окно я выскочила еще проворнее, чем лисица, — и только стоя снаружи, осознала свою ошибку.
Прежде чем бросаться проверять свою догадку, следовало, во-первых, одеться и обуться, а во-вторых — предупредить Кео. Когда я пробиралась мимо, учитель снова шарахнулся, будто я все еще была лисой, — и на этот раз все-таки расколотил стекло.
— Хикари! — раздраженно рыкнул он и резко замолчал, явно с трудом сдерживаясь от пары-тройки словечек покрепче.
Я могла ответить разве что тем же. Теперь нечего было и думать о том, чтобы вернуться через окно: осколки усеяли всю клумбу и частью долетели до дорожки, а мои туфельки остались стоять возле распорки для капари. Придется идти вокруг здания и возвращаться через черный ход — босой и голой, прелесть какая!
Но это — не раньше, чем я все-таки добегу до калитки.
На дорожке вроде бы ничего не было; я остановилась возле роз. Кусты щерились шипами и грозили мне плотными кулаками нераспустившихся бутонов. Я отвечала им напряженным и слегка презрительным прищуром и постепенно покрывалась мурашками с ног до головы.
— Какого цвета был капари у Чирикло?
— Темно-зеленого, как у ками младшего ранга, — ответил Кео практически у меня над ухом и набросил мне на плечи тонкое одеяло из ученической спальни. — Он… неплохо пел, когда у него было подходящее настроение.
Прошедшее время резануло слух, и я зажмурилась, прикусив губу. На глаза набежали злые слезы… и сквозь их призму я вдруг четко разглядела маленький лоскуток на шипастой ветке.
— Ой! — глубокомысленно высказалась я и сунула расцарапанный палец в рот.
Кео, успевший отобрать у меня лоскуток, смотрел на него с непередаваемо ирейским выражением лица. На темно-зеленом шелке расплывалась неуверенная белесая надпись, сделанная дрожащей, привыкшей к совершенно другой работе рукой.
— «Все Кир», — прочитал учитель и задумался. — Если предположить, что он не успел дописать…
— То что? — азартно осведомились сверху.
Мы с Кео синхронно дернулись, присели, как нашкодившие коты, и вскинули головы.
Из окна второго этажа, высунувшись почти по пояс, торчал взлохмаченный королевский асессор собственной персоной. За его левым плечом демоном-искусителем высился Констант и наблюдал за нами с не менее жгучим интересом — и почему-то осуждением.
Что-то подсказывало мне, что для отдыха им выделили вовсе не спальню Кео.
