Но я слишком хорошо знала Кео. Переспорит, как пить дать, даже если ему это будет стоить второй щеки.
Поэтому я только кротко вздохнула, развесила свой капари на специальных подпорках и, ежась от вечерней прохлады, нырнула под одеяло. Учитель поставил пуфик возле кровати и напряженно замер.
Я уставилась на него двумя парами глаз.
Когда-то он был красив. Очень. Когда-то я едва не сошла с ума от счастья, узнав, что он станет учить меня всему, что должна уметь ками. Когда-то он был самым понимающим, самым дорогим другом, самым лучшим любовником и самым строгим и требовательным наставником.
Но потом обучение подошло к концу. Ритуал посвящения, который должен был превратить выпускницу Самаджа в воплощенную мечту любого тейнарца, лишил меня магии и всякого доверия к Кео, пробегавшую мимо лисицу — жизни и рассудка, взамен нехило осчастливив бестелесного одержимого, случившегося поблизости.
Мне учитель казался по-прежнему интересным, но опасным и чужим.
Лисица находила его… жестковатым, уже надкушенным и несвежим, но вполне съедобным.
В набитом соломой брюхе вдруг забурчало, как будто там все еще располагался пустой желудок. Кео подскочил, но тут же снова изобразил полнейшую невозмутимость.
Я закрыла одну пару глаз — совершенно бесполезную в сгущающихся сумерках — и поудобнее устроила одно из тел: пусть спит. До утра оно мне не понадобится.
Второе тело сильно затекло от долгой неподвижности. Я поднялась на все четыре лапы, постояла, привыкая, — и от души потянулась, прогибаясь в спине. Внутри зашуршало, забурчало, а тень повторила мои движения с заметным опозданием; учитель стоял рядом с таким непередаваемым выражением лица, что, если бы я еще могла, то рассмеялась бы.
Но лисья пасть плохо приспособлена к душевному хохоту. Да и к разговорам — не очень-то. Оставалось только молча взмахнуть хвостом и направить свои темные лапки в комнату учеников.
Усы распушились, улавливая малейшие колебания воздуха. С улицы невозможно, нестерпимо пахло едой… но к ужину мы с лисицей опоздали. Тот же одержимый, что пировал в овчарне Уайтстримов, побывал и здесь. К счастью, на этом алтаре свою смерть нашла только соседская несушка, и от нее — что в ментальном, что в физическом плане — почти ничего не осталось.
Комнату выпускниц от учеников отделяла всего одна дверь, такая хлипкая, что будоражащий, невыразимо родной запах лисица учуяла, еще не открыв ее. В ученической спальне чучело безошибочно запрыгнуло на угловую кровать и с удовольствием перекатилось с бока на бок. Я не стала препятствовать, хотя Кео смотрел косо, — но сопротивляться желанию лисицы было невозможно. Голову повело от запаха: тонкий, горьковатый травяной аромат, дым костра и вишня, которую Чирикло обожал преданно и нежно.
