Они вместе отошли в сторону. Хатч держал его за локоть. Дом продолжал лежать, свернувшись в клубок. Фил присел рядом и тихо говорил ему что-то, но Люк не слышал, что именно.
– Боже, Люк. Послушай себя. Ты разговариваешь, как быдло. Это не ты. Какого черта?
Люк сел на поваленный ствол, где недавно сидел. Руки у него тряслись так сильно, что Хатчу пришлось взять у него пачку и прикурить две сигареты. Для себя и для него.
– Успокойся. Расслабься. Остынь. Мужик, что на тебя нашло?
Люк молчал. Он просто курил быстрыми затяжками, пока его не затошнило. Вместе с мокротой и никотиновой смолой в пустой желудок просочилось столько кортизона и адреналина, что его чуть не вырвало. Он расстегнул куртку до пояса и наклонился вперед, полной грудью вдыхая холодный влажный воздух. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким опустошенным. Его начал колотить озноб.
– Похоже, отпуск подошел к концу, – сказал Хатч после нескольких минут молчания.
Люк расплылся в улыбке, но со стыдом понял, что смеется в полной тишине. Хатч тоже улыбался, слабой и вымученной улыбкой. Он покачал головой.
– Не знал, что ты такой, шеф. Видит бог, я давно хотел накостылять Дому, но такие, как мы, не должны так себя вести. О чем ты думал?
Посмотрев на Хатча, Люк прочел в глазах друга разочарование. И стойкое отчуждение. После подобного события ничего не вернуть. Уже никогда не будет как прежде. Он знал, что их дружбе пришел конец.
– Черт, – сказал он и покачал головой. Замолчал, сделал несколько судорожных глотков, еле сдерживая слезы. К горлу подступил комок. Какое-то время он не мог говорить, потом встал и пошел прочь от мертвого поваленного дерева.
– Что я здесь делаю? – сказал Люк, уходя дальше по тропе. Хатч шел за ним, опустив голову, с бледным и грустным лицом. Его явно тяготила сложившаяся ситуация и навязанная роль родителя, принимающего все решения.
– Да, я не мог позволить себе эту поездку, но я не дам называть себя неудачником. – В груди у Люка защемило. Он хотел оправдать свои действия, вызванные обидой на Дома, но не смог.
Хатч посмотрел на небо и зажмурился от падающих на лицо дождевых капель.
– Вернусь-ка я лучше к легкораненому.
– Он ничего не знает обо мне. Ничего. И никто из вас не знает.
– Да он ничего и не имел в виду. Как и все мы.
– Я что, придурок?
Хатч посмотрел себе под ноги и вздохнул.
– Ты тоже так считаешь. Все нормально. Так и скажи. Мне уже насрать. Я готов хоть сейчас уйти, Хатч.
– Хватит нести чушь. Мы уже сыты по уши.
