А она, твоя соседка по комнате с таинственным именем Аннунциата, ланью проскальзывает на кухню, где начинает колдовать над ужином…
• 2 луковицы
• растительное масло
• 1 банка томатов в собственном соку
• щепотка соли
• 1 ст. л. сахара
• несколько зубчиков чеснока (по желанию)
• 1 ч. л. молотого черного перца (по желанию)
• макароны
• вода или молоко
• 200 г твердого сыра
Она тонко-тонко, полукольцами, режет пару головок лука и бросает снежную россыпь злющего овоща на раскаленную сковороду, нежно разминая пластинки пальчиками… Масла было совсем чуточку ибо стипуха не позволяла.
Потом она же, лань, споро вскрывает банку с томатами в собственном соку – самые дешевые консервы того времени, разминает их вилкой и отправляет через две минутки к подобревшему луку. Он еще сырой почти, но уже не злой! Щепоть соли, ложка сахара, закипело, и сковородка выключается.
Точнее, на ее место ставится кастрюля с кипятком, в котором начнут вариться макароны. Еще семь минут ожидания, и вода с макаронами сливается в дуршлаг, а сами макароны отправляются в томатную заправку, побухтеть на огне еще пару минут.
Но и это не все! Макароны с подливкой по-молдавски, в принципе, готовы. Если Аннунциата будет в настроении или если будут деньги, она добавит к соусу несколько зубчиков чеснока, покрошенного абы как, и чайную ложку молотого перца.
А вот кастрюлю она мыть не будет… Она плеснет в нее чуток воды или молока, если сразу после стипендии, и натрет в кипящую жидкость 200 граммов кондового российского сыра.
А потом она появится в нашей комнате. Где ты сидишь в чистой и накрахмаленной блузке, сторожишь свой полезный чай и бородинские сухарики и развлекаешь мальчиков чтением стихов Гумилева. На Аннунциате только шорты и майка. В руках у нее чугунная некрасивая сковорода и алюминиевая кастрюлька с расплавленным сыром…
Но вот она выкладывает все это томатно-луково-макаронное блаженство на блюдо. Потом в общаговскую глубокую тарелку кладет твои сухарики и заливает их подтаявшим сыром. Потом она улыбается и накладывает себе такую огроменную порцию и того, и другого – макарон с луком и помидоринами и гренок с сыром, – что ты решаешь, что у девушки случится заворот кишок! А вот и нет! Через три минуты жеманничанья и паясничанья ты делаешь ровно то же самое… Мальчишки не отстают, и уже через двадцать минут кто-нибудь обязательно просит: «Инка! А давай теперь Гумилева! А то подохнем от счастья…» И ты, отползая под теплый плед, протирая распухшие, как от поцелуев, губы, начинаешь читать стихи, нагло выдавая свои вирши за великого поэта…
