Тень жены Гамлета - Инна Витальевна Метельская-Шереметьева

Все литераторы знают, что вдохновение — субстанция эфемерная и коварная. Если есть подходящий сюжет — нет настроения писать. Пальцы лениво порхают над клавиатурой компьютера, выдавая примитивные до невозможности фразы. Потом нежданно-негаданно заглянет в гости на вечерний чаек та самая долгожданная Муза, а писать-то, собственно, не о чем. Все тайны и загадки выглядят такими же «неразрешимыми», как задачки в учебниках математики для второклашек, а придуманные, леденящие кровь события — сплетнями масштаба «бабка бабке у подъезда сказала».

Вот и мучилась я все три дождливых осенних месяца, отбывая, как повинность, рабочие часы в издательстве журнала «Осколки цивилизаций», пока однажды в воскресенье ко мне в гости не заглянула старинная университетская приятельница Витка Баранова. Точнее, теперь — по прошествии двадцати лет с момента получения диплома — Витолина Витальевна.

Виту Толкунову, в девичестве Барановскую, я всегда считала особой умной, обаятельной, деятельной и «вообще хорошим человеком». В нашей журналистской профессии она, правда, не состоялась, полностью посвятив себя семье и дому. Виделись мы редко, точнее, просто созванивались в праздники. Увы, два десятилетия «взрослой жизни» — слишком большой срок для любой, даже самой крепкой студенческой дружбы.

И до прошлого года, спроси меня кто о подруге, я бы честно ответила, что почти ничего о ней толком не знаю. Так, отрывочные сведения. Муж Витолины (тоже наш выпускник) стал весьма состоятельным человеком и известным издателем. Собственно, ради его карьеры и, конечно, ради обожаемого сына Витка окончательно превратилась в домашнюю курицу, хотя в свое время (единственная на нашем курсе) защитила довольно интересную и перспективную диссертацию.

Предпоследний раз, помнится, мы виделись в августе, когда после очередного вечера встречи выпускников, отправились скромной компанией в сорок человек домой к Толкуновым продолжать веселье.

Кстати, о нашем выпуске нужно сказать отдельно.

В годы учебы мы были не разлей вода. Нам не мешало ни так называемое социальное различие, ни разность характеров и национальностей, ни пресловутые комплексы «непризнанных» или признанных гениев. В наших двух параллельных группах училось сразу два сына каких-то министров, одна дочь дипломата, пять или шесть отпрысков директоров заводов, фабрик и целых семь наследников писательских фамилий, три детдомовца, один оленевод из Индиги, пять бывших воинов-афганцев и человек пятьдесят среднестатистических советских комсомольца.