За ним шли Гаспар де Кесада, капитан «Консепсиона», и Луис де Мендоса, капитан «Виктории», одетые столь же великолепно и изысканно, окруженные десятком расфранченных слуг. Ближе к Кесаде держался его личный телохранитель Луис де Молино — молодой человек из разорившейся дворянской семьи, чванливый молодец с наглым выражением глаз и брезгливо изогнутыми губами.
Я поклонился, испанцы вежливо ответили мне тем же.
— Сеньор Викорати, вы человек, не являющийся подданным его величества короля Испании, — начал Хуан де Картахена. — По возвращении в Европу ваш рассказ о плавании армады получит немалый вес. Не соблаговолите ли вы высказать ваше мнение о начале плавания и о порядках, установленных сеньором Магелланом?
В те немногие мгновения, что я собирался с мыслями, царило напряженное молчание.
— Благодарю вас за высокую оценку моего скромного мнения, сеньор Картахена, — ответил я. — Я неопытный мореход, впервые участвую в большом плавании и не знаком с корабельными порядками. Может быть, поэтому распоряжения сеньора Магеллана показались мне естественными…
— Естественными! — воскликнул Кесада. — Мы, благородные дворяне его величества, должны каждый вечер унижаться перед чужеземцем, желать ему доброго плавания, а он в ответ цедит два-три слова, будто бы отдает на ночь приказания слугам!
— В обычае мореплавателей собирать совет капитанов для решения важнейших вопросов, — вступил в разговор Мендоса. — А о чем он с нами советуется? О пустяках: нет ли больных на судах, да как их быстрее вылечить и тому подобное! Мы не знаем даже, куда мы плывем, в какую бездну увлекает нас самоуверенный португалец!
— Матросы говорят между собой, что все мы пропадем в этом бесцельном и зловещем походе, — немного гнусавя, сказал Молино. — Магеллан никому не верит, и ему не верит никто. Все ждут ужасных событий…
— Желаю вам здоровья и бодрости в нелегкие дни, предстоящие нам, — быстро прервал его Картахена, недовольно нахмурив брови.
«Так вот оно что! — думал я, глядя им вслед. — Вот о какой грозе говорил командор! Нашу пеструю команду, половина которой никогда не бывала в море, пугают разными страшными слухами не только португальские агенты, но и сами капитаны кораблей. А командор ничего не опровергает, он молчит и молчит, и от этого слухи кажутся еще достоверней. Что же будет? Неужели поход рухнет, едва начавшись?»
Фернандо, отскочивший при виде знатных господ, уже опять переминался около меня с ноги на ногу.
