— Наш баловень просит угощения.
Титаренко протягивает мне кусок сахара:
— Угостите Зорьку, товарищ капитан.
Медвежонок живо слизнул сахар с моей ладони и затрусил рядом с нами.
— В полк он попал двухмесячным малышом, — рассказывает командир. — Вот какая у него история. Крестьяне из Ужгородского района, освобожденного от фашистов, подарили медвежонка маршалу Новикову. А маршал — нам. Старший лейтенант Дмитрий Нечаев выкормил медвежонка — поил молоком из бутылки. Зорька у нас проказница. Каждый день жди какой-нибудь выходки. Недавно в бочку с хлебным квасом залезла, перепугала официантку и сама испугалась. А летчики хохотали до упаду. Да у них еще зверушки есть. Где-то подобрали раненого зайчонка, ворону с подбитым крылом вылечили, завели собачку Кнопку… А вот и Зорькин укротитель! Знакомьтесь.
Крепко жму руку молодому широкоплечему летчику Дмитрию Нечаеву. Он говорит:
— Зорька перелетает с аэродрома на аэродром на «ЛИ-2». «Налет» у нее большой. Прекрасно знает распорядок дня, ходит с нами в столовую. Смотрите, сейчас будет представление.
Черная юркая собачонка — это и есть Кнопка, — задорно тявкая, пробегает перед носом Зорьки. Но медвежонок успевает ее схватить.
Кнопка жалобно завизжала.
— Придушит ее Зорька! — всполошился я.
— Что вы! Визжит Кнопка с перепугу: на помощь зовет. Вот увидите — потом снова в бой полезет.
И в самом деле, медвежонок держит Кнопку осторожно, не причиняя никакого вреда.
Дмитрий Титаренко вызволяет Кнопку. Она дрожит, лижет ему руки. А очутившись на земле, вдруг с тявканьем лихо кидается на медвежонка. Он ворчит для острастки, шлепает ее лапой, и она отлетает в сторону под дружный смех летчиков. А Зорька как ни в чем не бывало бежит вперевалку рядом с нами.
— Смеешься над выходками Зорьки — и словно отдыхаешь, — говорят мои новые товарищи. — Ведь иногда так нужно отвлечься, особенно после напряженных боев.
После знакомства с эскадрильями я вернулся на КП. Меня обстоятельно вводили в курс моих обязанностей.
Предстояло изучить по карте район будущих боев, тактику действий полка, повадки воздушного противника. А пока внимательно вглядываюсь в карту: Яков Петрович подробно знакомит меня с обстановкой на левом крыле фронта, ближе к которому находится наш аэродром.
Когда мы закончили, подошел командир, и мы заговорили о слетанности.
— Вам известно, товарищ капитан, — сказал полковник, — пара — единое целое. А в нашем полку этому единству придается особое значение — ведь на охоту мы вылетаем парами. У нас за каждым летчиком закреплен самолет, и у каждого летчика — постоянный напарник. За время подготовки прекрасно слетались летчики, прибывшие к нам сравнительно недавно. — И командир добавляет: — Вам, очевидно, чаще всего летать в паре с Титаренко — он будет вашим ведомым, раз вы прилетели без напарника. Хоть у вас большой опыт, но слетаться надо.
