— Доброе утро, Кэтлин.
— Доброе утро, — я показала на его работу. — Цветочный ящик?
— Для кафе Эрика, — кивнул он. — У старого дно прогнило.
Краска была глубокого синего цвета.
— Мне нравится.
— Это выбор Сьюзен.
Обмен любезностями только отвлекал от того, ради чего я пришла. Я откашлялась.
— Орен, могу я поговорить с вами о Грегоре Истоне?
Он посмотрел на свою кисть, потом на меня.
— Да, только уберу краску и вымою это. — Он сделал ещё несколько мазков, закрыл банку с краской и поднялся. — Одну минуту.
Я кивнула.
— Почему бы вам не войти, Кэтлин? — предложил он.
— Ладно.
Я зашла в пристройку, которая, очевидно, служила Орену мастерской — и буквально разинула рот. Я растерянно ахнула. Открытое пространство от пола до потолка заливал свет через высокие окна в задней стене. Свет из окон падал на длинный рабочий стол. С другой стороны располагалась стойка с раковиной и полками внизу. Инструментов оказалось совсем не так много, как я ожидала. Всё выглядело чистым, опрятным и прекрасно организованным.
Но сильнее всего остального в комнате внимание привлекали скульптуры, притягивая взгляд. С потолочных балок в задней половине комнаты, раскинув крылья почти на шесть футов, свисала огромная металлическая птица — летящий орёл, как я поняла, подойдя поближе. Я отчётливо разглядела перья, клюв и мускулистую грудь птицы, хотя скульптура представляла собой просто металлический каркас. Но каким-то образом я могла увидеть в нём птицу. Летящую птицу.
Внизу, поднявшись почти на восемь футов в воздух, стоял медведь, поднявший над головой лапы. И снова в изгибах металла я непонятно как видела мех, и когти, и медвежью силу. Но орёл влёк меня к себе. Я просто стояла под ним, задрав голову, и смотрела. Я услышала, как Орен позади меня закрыл в раковине воду, а через мгновение он уже стоял рядом.
— Орен, это потрясающе, — сказала я.
— Мой отец.
Мы подошли к огромному медведю, который вблизи впечатлял ещё больше. Я протянула руку, чтобы дотронуться до него — и тут же отдёрнула.
— Всё в порядке, — сказал Орен. — Вы ничего не сломаете.
Металл под пальцами казался шершавым.
— Ваш отец был нереально талантлив, — сказала я. Именно об этих скульптурах мне говорили Ребекка и Рома.
— Да, был, — кивнул Орен.
Я медленно поворачивалась, рассматривая другие скульптуры. За одной из маленьких абстракций стояло прекрасное... пианино? Нет, вряд ли. Я подошла ближе.
— Это ведь не пианино, да?
— Да.
— Клавесин?
— Верно, — улыбнулся он.
