А тот, содрогаясь от воспоминаний, поведал об очередном предложении ада.
Он проснулся ночью, почувствовав, что в комнате есть кто-то еще. Ноги, спущенные с кровати, наступили на что-то мягкое. На полу лежал огромный дог. Откуда он взялся в запертой квартире? Вдруг собака подняла голову и произнесла: «Ну, если боишься из ружья, возьми кинжал из папиной коллекции. Острие приставляешь на два сантиметра ниже левого соска, слегка хлопаешь по рукоятке… Будет не больно».
Батюшка отправил его в келью — подготовиться к исповеди.
Вскоре тот в ужасе примчался вновь: «Сейчас он шел мне навстречу по лестнице. Сказал: если не уберешься из монастыря, будет еще хуже». И, словно безумный, бросился куда-то за ворота обители…
Еще один рассказ, выслушанный игуменом. Как-то на дружеской вечеринке один человек, подвыпив, ляпнул: «Надоело все. Эта жизнь, где еле сводишь концы с концами. Если был бы дьявол, продал бы ему душу».
Через несколько дней в дверь его квартиры позвонил прилично одетый мужчина с «дипломатом». Вкрадчиво спросил:
— Вы хотели что-то продать? А я как раз тот, кто может купить…
— Что продать? — не понял хозяин. Он уже подзабыл свой пьяный треп.
— Ну, как же, такого-то числа вы были в гостях у своих друзей?
— Был.
— Там были такие-то и такие-то люди. Помните?
— Да.
— И вы сказали…
Несчастный вспомнил суть разговора и почувствовал, что от ног начинает подниматься холод. А посетитель с мягким напором продолжал: «Вы ведь не верите в дьявола. Чего же вам стоит подписать договор с ним? Вы договариваетесь с тем, в кого не верите, а взамен получаете… — тут он распахнул «дипломат», наполненный невиданными еще тогда в провинции пачками зеленоватых купюр, — миллион долларов. Правда, подписаться надо кровью. Но это все равно что анализ из пальца сдать».
«Я не готов. Мне надо подумать. Это так неожиданно…» — залепетал бедолажный атеист.
Гость закрыл «дипломат»: «Ну, подумайте день-два. Я еще вернусь». И растаял в воздухе. Вместе с деньгами.
А серенький российский интеллигентик так и застыл на стуле. Над ним — портрет пьяницы Хемингуэя, гитара в углу, пара полок с литературой, обменянной в свое время на макулатуру. Читал ведь, дурачок, и Гоголя, и Достоевского. Да думал, что бес — это так, фигура речи. А он пришел, как к Ивану Карамазову. Вспомнил?
«— Ты — сон, и ты не существуешь! — в гневе кричит Иван своему посетителю.
— По азарту, с каким ты отвергаешь меня, — засмеялся посетитель, — я убеждаюсь, что ты все-таки в меня веришь.
