20 декабря 2000 года
Галина Ивановна Светлова делала уже третью подтяжку. Старость в виде морщин и коричневых пятен, которых с возрастом становилась все больше и больше, ее панически пугала. Теперь, в пятьдесят пять, ее лицо и тело выглядели так же, как в тридцать. Лишь глаза выдавали возраст — не было во взгляде беспечности, даже крупицы наивности, без которых невозможна настоящая молодость.
Она в последний раз внимательно оглядела палату — не забыла ли чего — и пошла к старшей медсестре, сообщить, что уезжает. По дороге осторожно выглянула в окно. Стоят. Лия и Глеб. Он с цветами, копытом бьет от нетерпения. Она — ссутулившись, нарочито отстранившись, но тоже не отрываясь глядит на вход.
Галина широко улыбнулась и пощупала подбородок. Улыбаться теперь было совсем не больно. Но все еще не покидало ощущение, что на лицо натянули маску. Хотелось снять.
День перетекал в вечер. Зина с трудом волокла вслед за ней неподъемные чемоданы. Галина оглянулась разок, посмотрела без малейшего сожаления. Девчонка совершенно никчемная. И глупая до безобразия. Чего стоило одно ее тупое нежелание звать Галину по имени. Ну, ничего. Записочку Галина главврачу передала о том, что в следующий раз — а произойти это должно было через полтора года — не желает видеть эту девчонку.
— Галочка, — Лия все-таки успела добежать до нее первая и остановилась как вкопанная, боясь дотронуться. — Какая ты прелесть, — пролепетала она.
— Сегодня можешь меня поцеловать, — разрешила Галина, подставляя щеку, которой Лия тут же коснулась холодными дрожащими губами.
— Моя очередь. — Глеб, как всегда, не стал церемониться с Лией, отстранил ее, сунул в руки букет и, обняв Галину, принялся целовать ее, исколов щеку двухдневной щетиной. — Застоялся без тебя, как конь в стойле, — шепнул он ей. — Поедем отметить?
— Как хочешь, — Галина старалась говорить ровно, хотя манеры Глеба ее ужасно раздражали.
Все это время Зиночка стояла на снегу в одном халатике и держала чемоданы. Никто не помог ей. Глеб только, не глядя на нее, открыл багажник. «Какие неприятные люди, — думала она. — Особенно этот парень…» Неожиданно она встретилась с Глебом взглядом и, словно обжегшись, тут же отвела глаза. Ужас-то какой! Встретила бы ночью где-нибудь, со страху бы померла. Верно, бандит какой, а эти две дамочки у него на содержании…
Зиночка вернулась в клинику замерзшая, но повеселевшая от того, что избавилась наконец от общества таких клиентов. Особенно ее тяготила эта женщина — Галина Ивановна. Все требовала, чтобы она ее по имени звала, как подружка. А какая она ей подружка, она ей в бабушки годится.
